— Что это было, шеф? — с тревогой подбежал Ганс — начальник охраны. Свой «стечкин» он зажал под мышкой и нервно тер платком мокрые ладони. — Я думал, сейчас нас положат!

Хан выдернул у него пистолет, упер ствол в грудь, напротив сердца.

— Я тебе за то плачу, чтобы нас не положили! — заорал он, и слюна брызнула из перекошенного рта. — Почему мало людей? Почему нет автоматов? Почему не поставил засаду для подстраховки?

Ганс побледнел. Несмотря на холод, его лоб покрылся крупными каплями пота.

— Так я не знал… Сказали — с Кучерявым встречаемся, с ним у нас ровно…

В мыслях Хан уже нажал спуск, но в реальности с трудом удержал палец и, от греха, вернул пистолет владельцу.

— Хватит сопли жевать! «Не знал», «не подумал»… Началась война, поэтому знай и думай! Иначе первым в землю ляжешь! Все, давай по машинам!

Протокольно черный лимузин и протокольный джип пересекли своими колесами рыхлые колеи предшественников, осыпая песок, проехали по лесной дороге и выехали на шоссе. Берег остался пустынным и незапачканным, цвет воды тоже не изменился. На этот раз обошлось без крови и трупов.

Очередной конкурс красоты проходил в центральном зале Дома искусств. Яркий свет софитов, нарядно украшенная серебряной драпировкой и красочными плакатами сцена, лучший в городе оркестр, респектабельные и властные мужчины в первых рядах, — мероприятие было красивым и солидным. Солидность и красота разделялись: первая царила в зале, вторая сосредоточилась на сцене, по которой лебединой походкой дефилировали высокие стройные девушки в купальниках.

— Как тебе та, рыженькая? Восьмой номер? — шепотом спросил председатель жюри и одновременно владелец Дома искусств Виктор Богданович Баданец. Жюри сидело за накрытым красной скатертью длинным столом возле самой сцены.

— Принцесса! — Главный архитектор города Иван Гаманец вздохнул и подкатил глаза к высокому, теряющемуся в театральном сумраке, потолку.

— Значит, возьмем в баньку! — Баданец дружески толкнул его локтем в бок и сделал пометку в блокноте. Там уже были учтены пожелания четверых влиятельных друзей.

— А поедет? — не поверил архитектор.

— Конечно. Это ведь финал, тут все девчонки с пониманием. А непонимающие на предварительном отборе отсеялись. Спроси у Павла, какую он выберет?

Гаманец послушно наклонился к сидящему справа Апанасову — заместителю городского головы.

А Баданца кто-то тронул за плечо. Он обернулся и увидел Альберта Юсуповича Ханыкова. Обычно невозмутимое лицо партнера выражало заметную озабоченность.

— Выйдем, Витя, базар есть! — без предисловий сказал он.

— Не могу, сейчас важный момент — голосование!

— В жопу! Выйдем.

Баданец недовольно встал из мягкого кресла, отошел с ним в сторону, к стене, и стал так, чтобы не терять сцену из виду.

— Мне сейчас Кучерявый предъяву сделал! — возбужденно начал Хан. — В крысятничестве обвиняет. Чуть не завалил нас с пацанами на «стрелке»!

Баданец нахмурился. Может, от услышанного, а может, оттого, что рыженькая претендентка на звание «Мисс „Поток“» вдруг сбилась с шага и чуть не упала. Что это с ней?!