Руки и ноги дрожали мелкой противной дрожью, в горле пересохло. А еще очень хотелось спать. Раньше Йовану казалось, что он ни за что не уснет, так и будет всю ночь со страхом глядеть в темноту, но сейчас он уже так не думал. Он вообще не мог ни о чем думать – только о том, как бы поскорее оказаться в кровати. Глаза слипались, голова была тяжелой, как чугунный котел.

Он зачерпнул воды маленьким ковшиком, принялся жадно пить. Руки тряслись так сильно, что половина воды оказалась на полу. Утолив жажду, Йован пошел в свою комнату, повалился на кровать и тут же заснул, едва успев укрыться одеялом и смежить веки.

Проснулся мальчик так же внезапно. В комнате было совершенно темно – должно быть, он проспал несколько часов. Луна, похожая на неумело написанную букву «С», заглядывала в окно.

Обычно на ночь Йован закрывал ставни, но сегодня они так и остались не затворенными. Возле окна росло старое яблоневое дерево с искривленным стволом и раскидистыми ветвями. Оно давало мало яблок, и отец грозился спилить его. Йовану было жаль яблони: она росла здесь всегда, сколько он себя помнил, и пусть плодоносила плохо, но под сенью ее было так приятно сидеть в жаркие дни.

Отец не успел спилить яблоню, корявое дерево по-прежнему росло, пережив отца, который…

Воспоминание о вчерашнем дне, самом жутком из всех, что ему доводилось пережить, внезапно ворвалось в память. Йована словно обварило кипятком. Он все еще смотрел в окно, но теперь уже силуэт за стеклом казался ему зловещим: яблоня была похожа на сутулого, худого человека, раскинувшего в стороны узловатые костлявые руки.

Мальчик зажмурился, сжался в комочек, пытаясь унять сердцебиение и уговаривая себя быть храбрым. Еще недавно он вроде бы смирился с собственной неотвратимой смертью, чувства его притупились. Тому, кто приготовился встретить свою погибель, нечего бояться. Но сейчас, когда он немного отдохнул и выспался, страх поднял голову. Вернулась способность размышлять, а вместе с нею – и желание жить.

Он понял, что больше не может оставаться в темноте. Отбросил одеяло, выбрался из постели и поспешил в большую комнату, которая служила столовой и гостиной.

Двигался он уверенно, даже в темноте ни на что не натыкаясь: прекрасно знал, что где стоит. Йован зажег свечу, потом, подумав, еще одну и пошел к печи, чтобы затопить ее. Дров оставалось не так много, но на ночь должно было хватить, а о том, что будет завтра, думать не хотелось.

Несколько минут – и огонь весело разгорелся в печи, на потолке и противоположной стене заплясали рыжие отсветы. Растапливать печь было одной из домашних обязанностей Йована, так что справился он с этой задачей легко.

Ветки потрескивали, огонь сердито ворчал, как посаженный на цепь дворовый пес. Мальчик придвинул к печи маленький деревянный стульчик и протянул руки ближе к ее жаркому боку. Только сейчас он понял, что замерз.

Вскоре стало тепло, его разморило и снова начало клонить в сон. Балансируя на грани дремы и яви, Йован перенесся в один из далеких зимних вечеров, когда вся его семья еще была в сборе.