— Вам куда, тетя?

— К любому метро! — отозвалась Мила, стараясь говорить как можно интеллигентнее. — Вы проезжали, видели: там авария? Меня немножко задело. — Это объясняло ее дикий вид.

— Ой! — Всполошился водитель. — Так, может, вам в больницу надо?

— Нет-нет! — замахала руками Мила, устраиваясь поудобнее. — Все обошлось. Мне просто к метро.

— «Динамо» устроит? Или «Савеловская»? Мне, в сущности, в те края.

— Меня все устроит, — кивнула Мила. — Метро — это спасение для странника. Главная, так сказать, артерия столицы. Добрался до метро — считай уже дома.

— Я к машине привык, — признался водитель. — Хотя сейчас столько пробок, что порой метро гораздо предпочтительнее.

Мила кое-как поддерживала беседу, напряженно составляя план действий. Кто окружал Орехова? Дивояров, Мешков, Лушкин и Отто Швиммер. Немец отпал сразу — Мила не собиралась связываться с иностранцем. Мешков, судя по всему, погиб. Дивояров был опасен и вряд ли раскололся бы даже под пытками. Как, впрочем, и Орехов. А вот Лушкин… «Лушкин в этой команде — самое слабое звено, — решила Мила. — На нём и следует остановиться».

К огромному облегчению Милы, Лариса сидела дома. Лицо у нее было зареванным. Вероятно, драма, о которой говорил Мешков, действительно состоялась.

— Это вы… ты! — удивленно воскликнула Лариса, всплеснув руками.

Тут же под ноги Миле с радостным визгом бросился Трезор и принялся скакать вокруг нее, словно ошалевший ребенок вокруг новогодней елки. Чтобы он отстал, пришлось взять его на руки и поцеловать. Мила проделала это скорее по привычке, чем от сильного чувства.

— Почему Трезор у тебя? — вместо приветствия спросила она, испугавшись, что Лушкин куда-нибудь уехал.

— Так, приблудился, — неопределенно ответила Лариса, пропуская Милу в квартиру. И мрачно добавила:

— Приехала узнать подробности скандала?

— А что, был скандал?

— Да еще какой!

— В Орехова в самом деле стреляли?

— Да ты что? Кто это тебе сказал? — изумилась Лариса.

— Мешков, шофер Орехова.

— Убить его за это мало!

— Уже, — мрачно сказала Мила. — Убила. Считай что своими руками.

— Как это? — опешила Лариса. — Ты не врешь?

— Я определенно не в том настроении, чтобы врать. Хочешь потрогать мою шишку?

— А ты мою? — развредничалась Лариса, плохо представляя себе ситуацию, в которой находилась Мила.

— Ты свою получила в потасовке, — парировала та, — а я свою, когда сражалась за жизнь.

— Да ну?

— Вот тебе и ну. Разрешишь у тебя помыться?

— Мойся сколько хочешь. Только — чур! — потом я расскажу тебе про вчерашнюю ночь и про Орехова, а ты мне посоветуешь, как теперь себя с ним вести.

— Уж это я тебе посоветую! — пообещала Мила, тряхнув головой. — Обещаю: меньше чем через час ты поймешь, что с ним надо делать.

Трезор вознамерился идти с ней в ванную и когда его не пустили, принялся скрести дверь и тявкать.

— Вот ведь дамский угодник! — рассердилась Мила. — И кто тебя таким воспитал?

— Бабка Лушкина, — ответила Лариса. — Она обожала щеночка и без конца тискала его, словно тот плюшевый. И вот, пожалуйста, результат — Трезор собственной персоной. Он любит женщин и требует, чтобы они с ним сюсюкали.