Так что, накопав один весьма заинтересовавший его момент, Стаховский ожидаемо обрадовался и вместе с тем удивился – он натолкнулся на несколько отдельных договоров, которые, к слову сказать, были тщательно засекречены. Речь шла о поставке канадской фирме программного продукта, описывающего работу и эксплуатацию маломощных турбин, производимых некой небольшой частной компанией по авторским разработкам никому не известного конструктора.

Так, а почему только программный продукт, а сами турбины что, по фонарю, никому не сдались? Интересно. И что это за конструктор такой – неведома зверушка без званий и регалий и каких-либо иных разработок? И почему Канада?

И, ухватившись за эту непонятку, Ян принялся раскручивать и отслеживать все сделки по этим мистическим турбинам… и такого накопал! Как там нынче говорится, чтоб конкретно и без мата, – пипец?

Вот он самый. Белый-белый. Но мат в данном случае куда как предпочтительнее и более информативней.

И Стаховский полез копать дальше.

Совсем ранним утром, без четверти пять, проведя чуть меньше двух суток погруженным в инет, вскрыв до «потрохов» все дела и схемы господина Кирта, устало откинувшись на спинку рабочего кресла, Ян Стаховский сильно призадумался, глядя на результат своей работы, сведенный в определенную схемку, висевшую на экране его компа.

И было ему о чем столь глубоко призадуматься. Такой момент оказался… весьма непростой, мягко скажем.

Вопрос крутого выбора. М-да.

Выбор он отложил. Проспал три часа, проснулся по будильнику, долго отмокал в душе, плотно позавтракал и отправился прогуляться, в том смысле, что прокатиться, по поселку. До леса, через край поля, где проходило по колее его кресло, выбрался на проселочную дорогу и, сделав большой круг, выехал на дальнюю поселковую улицу.

Ему надо было подумать. Крепко подумать.

К моменту возвращения домой Стаховский, четко разложив все по пунктам в голове, обдумав до мельчайших деталей, принял решение. Пролистав свой органайзер, нашел между его страниц квадратик плотного полиграфического картона визитки, на которой были оттиснуты лаконично только имя-отчество и номер стационарного телефона. И ничего более.

Пять с половиной лет назад, как только Ян вернулся из санатория, в котором прошел последний курс реабилитации и восстановления и был признан целым консилиумом медиков совершенно здоровым, ему позвонил, да не просто так, а по видеосвязи, один из директоров его бывшей компании и, поинтересовавшись, не ради приличия, а всерьез, состоянием здоровья бывшего сотрудника, оповестил в виде просьбы-приказа, что с Яном хочет встретиться один человек для серьезной беседы. Назвал имя-отчество человека и подчеркнул, что лично настойчиво рекомендует встретиться и пообщаться с этим гражданином.

Встретились. Интересный, импозантный молодой мужик, плохо определяемого возраста в районе сорока лет, приятной наружности, с обаятельной, открытой улыбкой представился Яну Антоном Николаевичем, озвучил свою принадлежность к одной из самых засекреченных контор страны и, без всяких словесных «марлезонов», предложил Стаховскому поступить к ним на службу.