Медлю, глядя, как на песке кровь растекается вокруг его головы.

Осмелюсь ли?

Не вдаваясь в размышления, я приподнимаю его голову и ощупываю затылок. Пальцы натыкаются на что-то мягкое, и я с трудом подавляю рвотный позыв. От моего прикосновения всадник страдальчески стонет. Ему явно больно.

Конечно, больно, идиотка, ты же тычешь пальцем в рану на голове.

– Извини, – шепчу я, не совсем понимая, почему я это говорю.

Я решаю осмотреться. Джули пасется поблизости. Бедная лошадка тоже, как и всадник, усеяна пулевыми ранениями.

И при этом лошадь перенесла по воде двух седоков.

Судорожно вздохнув, я осматриваюсь. По обе стороны от меня тянется берег, густо поросший деревьями. Вдалеке слева стоит одинокий дом.

Там можно будет остановиться, если потребуется.

Я поднимаю голову Мора и кладу себе на колени. Не знаю, почему я это делаю, почему снимаю с него корону и глажу спутанные волосы. Даже слипшиеся от крови и морской воды светлые пряди непозволительно мягки и нежны на ощупь.

Большим пальцем я провожу по одной из его до отвращения правильных бровей. Сейчас, когда он вот такой – беспомощный и искалеченный, – мое дурацкое сердце обливается кровью от жалости.

Это только потому, что он красавчик, а я такая дура.

Провожу пальцами по его лбу.

– Мне жаль, что с тобой сделали такое, – признаюсь я. Но точно так же мне жаль, что он сделал такое с ними. Типичная «уловка двадцать два».

Я продолжаю гладить его по волосам, дожидаясь, когда он начнет исцеляться.

А ведь сейчас ты можешь сбежать. Очень удобный момент – исчезнуть, пока он не пришел в себя. И больше никакой кабалы у всадника.

Мои ноги скрещены на песке, на них лежит его голова.

Я торможу продвижение Мора, размышляю я. Даю людям больше времени для бегства. Весь мир захвачен безнадежной игрой в кошки-мышки, и я сознаю, что, в конце концов, всадник обойдет его целиком и убьет всех, но я замедляю его продвижение. Это что-нибудь да значит, верно?

К тому времени, как тени становятся длинными, из тела Мора вылетает первая пуля. Она словно вывинчивается из его ноги и падает на песок.

Спустя еще несколько минут всадник со стоном шевелится.

– Я здесь, – шепчу я, продолжая гладить его по волосам. – Я с тобой.

Мор замирает.

– …Сара? – он с усилием разлепляет глаза. С трудом фокусируя взгляд, он смотрит на меня. – Привет.

Подняв руку, он окровавленными пальцами касается моей щеки.

– Ты не сбежала.

В ответ я усмехаюсь, но смешок выходит таким неуверенным, что я собой недовольна.

– А надо было, – добавляю я.

– Пожалуй, – соглашается он.

Он роняет руку и снова закрывает глаза.

– Мор? Мор! – но он уже снова отключился.

После того, как еще две пули вылетают из его тела, как пробки из бутылок, я решаю, что нам пора двигаться. Солнце уже двадцать минут назад скрылось за горизонтом, и моя задница онемела от холода.

Я опасливо смотрю в сторону пляжного домика, но различаю лишь темный силуэт. Отсутствие света, возможно, хороший знак, ведь еще предстоит каким-то образом туда добраться.

Кряхтя, я выбираюсь из-под Мора, поднимаю пробитый золотой нагрудник и кое-как прилаживаю на себя. Даже не глядя в зеркало могу сказать, что выгляжу нелепо. Я тону в этой громадной жестянке и кажусь малышкой. А ведь на самом деле я довольно крупная – просто дело в том, что всадник чудовищно огромный.