Он о том утре? Неужели что-то запомнил?

– Ты же не слушал.

– Слушал, хотя и не уверен, что твой мрачный стихотворец употреблял в своей поэзии выражения вроде «жуткие отморозки».

Я тихо хихикаю в темноте, вспомнив, как отошла от оригинала, чтобы привлечь внимание всадника.

– По был довольно бойким на язык.

– Неужели? – я так и слышу в голосе Мора усмешку. – Расскажи, какие еще удивительные тайны вселенной тебе открыты?

– Ну-у, – тяну я, притворяясь, что обдумываю вопрос. – Среда – самый клевый день недели, но его не ценят по достоинству. Горячая ванна может исцелить практически любой недуг. Самое противное слово на свете – мокрота, а вовсе не отрыжка, как считает моя мама. Этот мир достоин того, чтобы его спасти. А еще – я хочу называть тебя не Мором, а как-то иначе, потому что, как ни крути, имена имеют значение.

Я была настроена на легкую болтовню, не собиралась читать нотаций и – вот, пожалуйста.

Мор застывает рядом со мной.

– Я же не стремлюсь изменить вас, почему же ты все время пытаешься изменить меня?

Потому что ты разрушаешь мой мир.

– Я не могу изменить тебя, Мор, сделать это можешь только ты сам.

– Послушай меня, Сара, пойми: я не меняюсь.

Теперь моя очередь неподвижно замереть в его руках.

Он поворачивается так, чтобы посмотреть на меня сверху вниз.

– Я только притворяюсь человеком, мужчиной, не более того, – говорит он. – Мое тело не нуждается в пище и воде, мне не нужен ни сон, ни сокровенные плотские тайны. Это лишь забава, я позволяю это себе потому, что позволил себе тебя.

– Ух ты, и это единственная причина? – задаю я дурацкий вопрос.

Да ладно, хорош заливать. Ты балуешься всеми этими вещами, потому что наслаждаешься вкусом еды и крепким алкоголем, наслаждаешься близостью моего тела. Мор, возможно, не человек, но он отчаянно стремится им стать.

– Хватит об этом, – резко (можно порезаться) бросает он. – Знаешь, почему я ношу корону?

По его тону я уже могу сказать, что он хочет причинить мне боль, напугать меня, напомнить, что на самом деле он монстр. Может, сказать ему, что и это тоже вполне человеческая черта? Что мы, смертные, любим отталкивать друг друга и делать больно другим, пытаясь защититься от собственной боли?

– Я первый из Всадников, – продолжает Мор, – и мне надлежит расшатать устои вашей жизни. Твои наивные собратья возомнили, что могут превзойти Бога. Вы что-то изобретали, застраивали землю, а в процессе лишили ее чистоты и забыли, что у мира есть другой Хозяин. Все вы отвернулись от Бога – да-да, даже ты, милая Сара, – и я здесь для того, чтобы заставить вас вспомнить. Я – неприятная правда, состоящая в том, что ваши телесные оболочки тленны, недолговечны, испорчены. Я – напоминание о том, что вы смертны, и о том, что все люди окажутся перед лицом великого и страшного суда, – его голосу вторит гром. – Вот чем я всегда был и чем всегда буду – бессмертным, неизменным.

Он умолкает.

– Все это просто бред сивой кобылы.

Его удивление я скорее чувствую, чем вижу.

– Ты думаешь, что я лгу?

– Ты все представляешь так, будто не можешь измениться, но жизнь – это