– Откуда ты, Оззи? – спросила Холтер, пока Полли с наслаждением ела суп.
Что страшного, если она ответит?
– Из Мунца, – сказала Полли.
– Правда? Говорят, ты работала в трактире. В каком?
А вот здесь что-то крылось. Но теперь Полли вряд ли смогла бы солгать.
– В «Герцогине».
– Такой большой и шикарный? С тобой там хорошо обращались?
– Что? Э… да. Неплохо.
– Не били?
– Что?! Нет. Никогда, – ответила Полли, с тревогой гадая, к чему клонится разговор.
– Работы было много?
Полли задумалась. Честно говоря, она работала больше обеих служанок вместе взятых. И им, по крайней мере, раз в неделю полагался свободный вечер.
– Обычно я первой вставала и последней ложилась, если ты об этом, – сказала она и, чтобы поскорее сменить тему, спросила: – А ты бывала в Мунце?
– Мы обе там жили. Я и Тильда… то есть Тьют, – ответила Холтер.
– Правда? Где?
– В Работной школе для девочек, – сказала Холтер и отвела взгляд.
Вот в какую ловушку может завести обмен любезностями.
– Неприятное место, насколько я знаю, – произнесла Полли и смутилась.
– Да уж, неприятное. Просто отвратительное, – сказала Холтер. – Кажется, Уолти тоже там была. То есть мы думаем, что это была она. Ее всегда посылали куда-нибудь батрачить…
Полли кивнула. Некогда в «Герцогине» работала девочка из Работной школы. Ее приводили каждое утро, в чистом фартучке, отмытую и оттертую дочиста, в шеренге совершенно одинаковых девочек, во главе которых шагал учитель, а по бокам – два верзилы с длинными палками. Девочка была худенькая, вела себя вежливо, по-заученному, работала что есть сил и никогда ни с кем не разговаривала. Через три месяца ее забрали насовсем – Полли так и не узнала почему.
Холтер пристально посмотрела ей в глаза и, едва ли не издеваясь над ее неведением, сказала:
– В школе Уолти частенько запирали в специальной комнате. При такой жизни ты или огрубеешь, или тронешься умом.
– Наверное, ты рада, что ушла оттуда, – больше Полли ничего не сумела придумать.
– Подвальное окно оказалось не заперто. Но я пообещала Тильде, что мы непременно вернемся летом.
– Значит, там все-таки было не так плохо? – с некоторым облегчением спросила Полли.
– Летом будет лучше гореть, – ответила Холтер. – Ты никогда не встречала человека по имени отец Юпк?
– Встречала, – сказала Полли и, почувствовав, что от нее ждут продолжения, добавила: – Он часто приходил на ужин, когда мама… короче, он приходил на ужин. Он был такой важный, хотя, кажется, совсем неплохой.
– О да, – отозвалась Холтер. – Казаться он умел.
И снова в разговоре зазияла черная бездна, через которую даже тролль не смог бы навести мост, и оставалось лишь отойти от края.
– Я лучше пойду и посмотрю, как там лейте… руперт, – Полли встала. – Спасибо за суп.
Она пробиралась по осыпи, через березняк, пока не вышла к ручейку, бежавшему по балке. На берегу, похожий на страшное речное божество, сидел сержант Джекрам.
Красный мундир, который мог бы послужить палаткой человеку меньших размеров, был осторожно наброшен на куст. Джекрам сидел на валуне, без рубахи, спустив длиннющие подтяжки, и мир был избавлен от созерцания его обнаженного торса лишь благодаря пожелтевшему шерстяному жилету. Почему-то, впрочем, Джекрам не снял с головы кивер. На соседнем камне лежали бритвенные принадлежности – бритва размером с небольшой мачете и кисточка, которой можно было белить стены.