Закрыв глаза, он отдался на волю запаха молотого кофе, сухой земли и бриза, дующего из девственного леса. Вот он в тени деревьев коки. До него доносятся звуки из домиков индейцев, воплощая собой реальность. И вот он снова ощутил, что ему давит на живот, в этот раз выше. Кожа похолодела. Он знал, что на гидроксид натрия у них не хватит смелости.

— Сам пиши, придурок! — крикнул он и открыл глаза, напрасно пытаясь оттолкнуть стул.

Тут прогремел выстрел — пуля глубоко вошла в балку у него над головой. Герхарт Пойкерт не колебался ни секунды.

Хорст Ланкау перевел взгляд на дверь, где со стаканом в руке стояла Петра.

— Никто не поверит в самоубийство с помощью гидроксида натрия.

— Посмотрим.

Герхарт повернулся к стоявшей в дверях женщине:

— Давай, Петра.

Какое-то время Ланкау сидел тихо, поглаживая уголки рта. Лицо изрезали глубокие морщины. Стакан перешел в руку Герхарта. Ланкау сделал глубокий вдох, втягивая воздух через зубы.

Потом взял ручку и стал писать. Отложил он ее с пустыми глазами.

Герхарт Пойкерт смотрел ему через плечо. На то, чтобы прочитать несколько предложений, у него ушло много времени. Потом Ланкау увидел, что он кивнул.

— Довольно! — прошипел Ланкау, измученный собственным весом и колотящимся сердцем.

Когда Герхарт прижал к его уху «кэндзю», он дернулся в сторону:

— Свою часть я выполнил!

— Ты ведь думал, что улизнешь, псина, — тихо произнес Герхарт Пойкерт. — Помнишь, что ты раньше говорил? «Интересно становится, когда жертва от страха лишается сил!» Вот, что ты говорил.

Он крепче прижал оружие. Ланкау зажал ноздри, чтобы не чувствовать поднимающийся от стакана запах.

— С чего мне это пить? — Ланкау почувствовал, как снова проступает пот. — Пристрели меня! Выпить это ты меня не заставишь!

— Тогда я это на тебя вылью!

Ланкау с ненавистью на него посмотрел и сделал глубокий вдох. Не было тошнотворного, сильного запаха. Ланкау снова понюхал стакан. Петра стояла боком и смотрела в другую сторону. Ланкау откинул голову и расхохотался. Он уже не замечал в ухе холодной стали и ржал все громче. За его спиной снова расплакалась женщина.

— Да, здорово! В стакане никакого гребаного гидроксида натрия нет! Ты не смогла, Петра? — На палача он смотрел ликующим взглядом. — А об этом вы тоже договорились, Герхарт? Что же вы добавили в стакан? Соль для ванны?

Пока он хохотал, Герхарт перевел взгляд на Петру — та прикусила губу.

— Ха! — Высунув язык, Ланкау, дразня, потянулся им к стакану. — Она не смогла, дорогой Герхарт! Куколка на такое не способна.

В ту же секунду дуло пистолета убралось от его уха. Взгляд у Герхарта Пойкерта был мечущийся и нерешительный. Он бесцельно бродил по комнате. Наконец он встретился взглядом с Петрой.

— Не надо, Герхарт! — Она умоляюще на него посмотрела. — Ради меня!

На секунду Герхарт Пойкерт замер, озадаченно разглядывая стакан. А потом снова успокоился.

— Так давай! — приказал он. — Засунь туда язык!

Ланкау улыбнулся ему и самоуверенно потянулся к стакану. Дразнящий язык очень медленно двигался к поверхности жидкости. Когда он наконец с ней соприкоснулся, он автоматически дернулся. В то же мгновение Ланкау изменился в лице.