– Кто учит тебя математике? Я?!. Нам надо больше заниматься…
Кроха сосредоточенно разглядывала водную гладь: нет ли еще одной вражеской шлюпки на подходе. Ух, как она задаст всем гиенам, посмей они снова сунуться на корабль!
– У-тян! Цветок моей жизни, ты же должна была спрятаться! – вздохнул Кис-Ки-Сэй.
Ой, а она совсем позабыла!
– Утя проиграла? – робко спросила крошка.
– Нет, дорогая, ты безусловно выиграла.
Джен почесала девчушку за ухом:
– Ты самый бесстрашный пират в команде, знаешь ли ты об этом?
«Как странно все повторяется в жизни, – размышляла она. – Я была ненамного старше Ути, когда Корноухий так же хвалил и меня. Вот слово в слово. И как я тогда собой гордилась! Мне хотелось совершить сто тысяч подвигов, чтобы он почесал меня за ухом еще разочек…
А значит, ничегошеньки Одноглазый не прав: капитан – вовсе не тот, кто самый злой или сильный. Капитан – это тот, кто умеет вовремя похвалить матроса. И не кричит на него…
А-а-а! Я же утром кричала на Утю!»
И Джен быстро, как бы между прочим, добавила:
– Кстати, я давно не сержусь на тебя за тапки. Можешь хоть каждую ночь их приколачивать…
Глава восьмая
Пиратские будни
Путешествие к Концу Света продолжалось. Ночи спускались неожиданно, Джен падала на жесткую кровать и мгновенно засыпала. Дни набрасывались новыми задачами. И так – много раз подряд.
Подробности этих недель описаны Архивариусом в судовом журнале: разнообразие городов и народов, взятые на абордаж торговые суденышки, жадность менял и портовых чиновников, ливни и скучные штили.
Иногда на горизонте появлялся один и тот же таинственный корабль. Он шел, не приближаясь, упорно держась курса «Кошмара».
– Может, это снова гиены? – задумчиво предположил Весельчак, делясь наблюдением с капитаном.
– А чего не нападают? Боятся, что ли? – удивилась Джен. – Дай мне подзорную трубу.
Но даже через нее можно было разглядеть лишь черные, как смола для пеньковых веревок, паруса. Что-то очень знакомое было в этом корабле. Джен могла бы поклясться, что видела его раньше[4]. Но не помнила где, наяву или в одном из своих тяжелых снов. Ведь во снах было все то же самое: вода и корабли, абордажи и ливни, разнообразие портов и незнакомые города.
Конечно, когда в какой-нибудь таверне пираты рассказывали о своих путешествиях и подвигах, казалось, вся пиратская жизнь – сплошной фейерверк из ярких событий. И наверное, никто бы не поверил Джен, скажи она вдруг, что этот «фейерверк» бывает тяжелым и утомительным. Ну так она никому об этом и не рассказывала.
В тихие вечера она привыкла беседовать в своей каюте с Вегетарианцем. Так, обо всем на свете. Пожалуй, этот старый пират стал ее лучшим другом. Странно, а она-то думала, дружить можно только с ровесником!
– Что ты думаешь об этом корабле? – допытывалась Джен, неопределенно кивая. – Там, на горизонте. Он что, следит за нами?
– Я вообще о нем не думаю, – признался пират. – Зачем заранее беспокоиться? Вот когда нападет – тогда и посмотрим, что это за экземпляр.
– А вот Архивариус говорит, что это «Летучий голландец».
– Лоханка со скелетами?