Однажды ночью, когда я оказался вновь на «Индигирке», в очередной срок связи Наталья приняла срочную радиограмму с «Чкалова». Луконину приказывалось пройти на Аркалу к лагерю геологов с двумя мелкосидящими стотонными баржами и забрать кокс, пережженный из угля, добытого во время разведочных работ. Поступления кокса с «материка», говорилось дальше, не ожидается, нельзя допустить остановки вагранок в мастерских на соседней реке, чугунное литье необходимо там для ремонта горного оборудования. Ничего больше в радиограмме не сообщалось; где сейчас геологи, каким образом удалось пережечь уголь в кокс без специальных коксовых печей, кто это сделал? Текст радиограммы, подписанный Стариковым и Кирющенко, был сухим, официальным, без подробностей и даже намеков на эмоции, в обычном для Старикова стиле. В конце говорилось, что ответ должен быть сообщен немедленно. Луконин тут же ночью собрал в кают-компании команду и вслух прочел радиограмму. Насупил светлые выгоревшие брови и, ни на кого не глядя, привалился широкой грудью к краю стола.

Первое смятение прошло, и кто-то из матросов сказал:

— Наш катер в прошлую навигацию на мели в Аркале присох. Васильев на плоту уплыл, а мы две недели катер воротками тягали… А в тую бумагу ты еще раз загляни, там прописано — пароходом да баржами. Это как?..

Розоволицый здоровяк с приоткрытым ртом и отблескивающими глазами, не двигаясь, вопросительно смотрел на Луконина. А тот, тяжело привалившись к столу и опустив глаза, молчал.

— Черный вода нада ждать… — неожиданно сказал штурвальный Данилов из угла, где сидел.

— Верно, Коля, — сказал Луконин и поднял на него воспаленные от солнца с кроваво-красными белками глаза. — По второму паводку, как мерзлота зачнет таять в берегах. По черной воде, а иначе не пройти… Так чего, ребята? — спросил Луконин, оглядывая своих товарищей. — Отобьем радиограмму Василию Ивановичу и Александру Семеновичу: как есть военное время, пойдем на Аркалу. А пойдем в срок второго паводка, как всегда на Индигирке бывает, в конце июля, может, с перехлестом на август, с малыми стотонными баржами. Так, что ли, братва?

— Так… Верно говоришь… — послышались голоса. — В другое время не пробиться, только пароход и баржи ломать… Пусть так будет: пойдем…

— А ты как? — спросил Луконин у здоровяка матроса.

— Чего как?.. — не понял тот и с подозрением уставился на капитана.

— С нами, али где на берег сойдешь?..

Я заметил, как при этих словах Наталья потупилась, уж очень было похоже, что Луконин помянул недоброй мыслью Федора.

— Я как все… — сказал парень. — Чего ты меня обсматриваешь? Как все я, на кой мне берег сдался?

Луконин помолчал, опять обвел товарищей пристальным взгляд дом воспаленных глаз.

— Завязано, братва! — сказал он. — Идите кто отдыхать, кто на вахту. Как решили миром, так и будет, чтоб реву не зачалось, когда до воротков да перегрузок дело дойдет. Так, что ли?

— Так, так, капитан, — сказал усатый механик Жданов, живо, с хитроватой доброй улыбкой поглядывая своими угольно-темными глазами на Луконина. — На тебя будем равняться…