— Да у меня есть фонарик, — объявил Луна.

— И у меня, — сказал Баск.

— Все-таки сжулили, да? — упрекнула их Марго.

— У нас все пацаны фонарики взяли, — признался Баск. — Значит, условия получились равные.

— Во-первых, не все, — возразила Варя. — Мумушка вот не догадался. И Пуаро не взял.

— Тем более, — Луну ничуть не обескуражили её слова. — Если другие пацаны все взяли, а в нашей группе только мы двое, значит, мы в худших условиях. И потом, разве Бельмондо с Карлом хоть словом обмолвились, что фонарики брать нельзя?

Марго молчала.

— Вот именно, — продолжал Павел. — И вообще, хватит нас упрекать. Сама видишь: условия вполне экстремальные.

И он икнул.

— Паша, — похлопала длинными ресницами Варя. — С тобой и Мумушкой любые условия становятся экстремальными.

Когда погасили костер, стало и впрямь совершенно темно. Ребята при свете фонариков Луны и Баска начали забираться в шалаш.

— А вы убеждены, что мы все тут поместимся? — вполз последним Муму.

— Мы с Марго поместились, — поуютней завернулась в одеяло Варя.

— Вы… меня в данном случае не интересуете, — Герасим волновался за собственную судьбу. — Луна, я буду тебе очень признателен, если ты уберешь ногу с моей головы.

— Наоборот, ты убери голову с моей ноги, — посоветовал Павел.

— Некуда, — проворчал Муму. — И вообще, у меня даже так ноги наружу торчат.

— Не надо отращивать такие длинные ноги, — уже засыпая, пробормотала Варвара. — А потом, дождя ведь нет. Ничего твоим драгоценным нижним конечностям не сделается.

— А если я засну и их кто-нибудь местный отъест? — не на шутку встревожился Герасим.

— Разве только действительно ежик, — ответила Варя. — Или какая-нибудь птичка с мышкой. Ничего более крупного здесь не водится. И вообще, дай поспать.

— Правда, Герка, заткнись, — поддержал её Баск.

Все, как по команде, крепко заснули. Все, кроме Герасима. Ему заснуть никак не удавалось. Во-первых, было неудобно и жестко. Особенно голове, потому что вместо подушки он воспользовался рюкзаком с вещами и оттуда постоянно выпирало что-нибудь твердое. Можно бы, конечно, это вынуть, но Герасим поленился. В какой-то момент он все-таки чуть не заснул, но тут Баску начало сниться что-то с применением боевых искусств, и он со свирепым мычанием принялся лягать Герасима, Муму ответил тем же, но Баск проснуться не удосужился, а лишь с удвоенной силой лягнул его.

Когда наконец Сеня утихомирился, Муму почувствовал, как по его ноге что-то ползет. «Наверное, мышь, — с ужасом пронеслось у него в голове. — А вдруг она бешеная?»

Схватив Сенин фонарик, он ногами вперед выскользнул из шалаша. Ни намека на мышь. Он внимательно оглядел землю. Никого. Одни комары. Мясистые и громко жужжащие. Изловчившись, Герасим двоих уничтожил, и сон с него слетел окончательно.

«Пойти, что ли, поплавать со скуки?» — подумал он. Однако одному пробираться к озеру было боязно. Он погасил фонарик. Ну и темнотища же тут. Далеко в лесу кто-то тоскливо ухнул. Тихо затрещали ветви, а где-то совсем вдали, казалось, заплакал ребенок. От этого жуткого звука по телу Муму побежали мурашки. Он поднял голову. На самой вершине холма, тускло высвечивая зловещие руины монастыря, горел свет.