Это был знаменитый летчик, Герой Советского Союза Сигизмунд Леваневский, командир экипажа, или, как тогда говорили о больших самолетах, «командир корабля». Самолету предстояло уйти в третий полет по маршруту Москва – Северный полюс – США. Первый такой полет совершили 18–20 июня того же года Чкалов, Байдуков и Беляков, а тремя неделями спустя – Громов, Юмашев и Данилин.
В отличие от первых двух полетов, тогда вокруг Н-209, вообще вокруг задуманного предприятия сложилась, как бы получше подобрать слово, не самая приятная атмосфера. Красавец самолет, спроектированный как дальний бомбардировщик, был, собственно говоря, единственным опытным образцом, созданным в конструкторском бюро Болховитинова. Специалисты-авиастроители предупреждали Леваневского: машина «сырая», недоработанная, толком, как говорится, не доведенная до ума, на заводе считают, что в ней еще осталось множество больших и малых дефектов, которые следовало бы исправить не торопясь, в спокойной обстановке.
Кроме того, это чисто сухопутная машина, малопригодная для полетов в Арктике, с неубирающимися шасси (шасси такого типа – очень важное обстоятельство, но мы к нему вернемся в свое время).
Наконец, синоптики и метеорологи тоже не прибавляли оптимизма, твердили, что полет следовало бы отложить – в это время года в Арктике вот-вот начнутся сильные встречные ветры, а из-за них снизится скорость самолета и повысится расход горючего.
Леваневский тех и других проигнорировал, настаивая в письмах Сталину, что все это вздор, что полет откладывать нельзя – и в конце концов Сталин, склонный прислушиваться к специалистам, вылет разрешил. Знаменитый полярный летчик буквально пер к поставленной цели, как кабан сквозь камыши: более удачного или более дипломатического определения не придумаешь. Свидетели вспоминают: пятеро членов экипажа выглядели явно подавленными и понурыми: несомненно, знали о предупреждениях авиаторов и синоптиков. Леваневский, наоборот, прямо-таки лучился энтузиазмом и, разговаривая с журналистами, много шутил. Понять его нетрудно: для него этот полет, так уж сложилось, значил гораздо больше, чем для любого из пятерых…
Чтобы подробно рассказать о его мотивах, следует вернуться на несколько лет назад…
До лета 1933 года Леваневский был мало кому известен за пределами Арктики, за пределами круга профессионалов. Неплохой полярный летчик – но таких было немало, и на общем фоне Леваневский ничем не выделялся.
Однако летом того года ситуация изменилась резко. Известный американский летчик-рекордсмен Джеймс Маттерн решил поставить очередной рекорд – на сей раз на дальность. Вылетел из Нома на Аляске в СССР, но на Чукотке попал в сильную непогоду, сел на вынужденную посадку, разбил самолет. Оказался в Анадыре. Именно Леваневскому поручили вылететь туда из Хабаровска и доставить американца на Аляску. Леваневский и четыре члена экипажа его гидросамолета задание выполнили блестяще. Хотя полет никак нельзя было назвать обычным, наоборот. Опасностей, и нешуточных, оказалось немало: на Дальнем Востоке стояла столь же затяжная и сильная непогода, что на Чукотке, из-за спешки на самолет не успели установить значительную часть навигационного оборудования, полет большей частью проходил в сплошной облачности, а на Аляску Леваневский дотянул буквально на последних каплях горючего. Конечно, не подвиг, но заслуга немалая. Вот тогда Леваневский и получил всенародную известность, орден Красной Звезды и выдвинулся на первый план. Слава, какая была у немногих.