Тот проводил рыжеволосую странницу долгим, изучающим взглядом, но потом равнодушно отвернулся. Наверняка, списал ее робость насчет благоговения или страха перед Аватаром самого могущественного человека в Ставрополе.

— Так что, пойдем? — Спросил хитокири своего давнего знакомого.

Седовласый мужчина в очередной раз оскалился в своей обаятельной (и слегка безумной) улыбке, приобнял Санитара за плечи, после чего прошествовал с ним к полусгоревшему остову от магазина. Последним, что услышал мечник перед закрытием двери, был голос Альфы:

— И почему он так доверяет этому…

Звуки оборвались резко, по ушам неприятно ударила мертвая тишина. К облегчению хитокири, Коллекционер, очередной своей приблудой, изолировал только внешние звуки. Внутри все еще раздавался шелест ветра, проникающего в покрытое копотью помещение, хрустел под ногами нерастаявший в тени полуразрушенной крыши снег, возилось в углу полудохлое растение.

"И то хлеб. Говорить в условии вакуумной тишины тяжело и совсем не расслабляюще. Особенно, учитывая тему разговора, да и самого собеседника".

— Давай, что ли, хоть за прилавок отойдем. А то стоим у всех на виду. Как, хе, неприкаянные.

— Ладно, — Санитар послушно дал себя увести в дальний угол, присел на захрустевший под его весом прилавок. Оперся на рухнувшую рядом с ним потолочную балку.

Коллекционер поступил иначе. Очередное шебуршение в кармане, а затем прямо между ними появился… добротный письменный стол. На нем все еще виднелись потертости, чернильные разводы и даже застарелое черное пятно — круг от чашки с кофе или другим напитком.

— Все свое ношу с собой. Так говаривал Цицерон, пока за длинный язык ему не отрубили голову и руки, — Подмигнул он своему собеседнику. А потом, с невозмутимым выражением лица и пляшущими в глазах чертями, вытащил из воздуха блюдо со свежим (sic!) виноградом. Санитар понятия не имел, где тот его достал, но оказался впечатлен.

— Мне кажется, ты в шаге от повторения его нравственного подвига. Тоже откусил кусок, который не можешь проглотить. Еще не тянет обличать тиранов?

— Не люблю самокопание, — Небрежно помахал он запястьем. Уселся на очередной вытащенный из подпространства стул, а затем продолжил уже более серьезным тоном:

— Ну вот, мы и наедине. Понимаю, что у джентльменов не принято так быстро переходить к делу, но я все же хочу услышать от тебя тот занимательный диалог. Желательно, дословно. Потом я тебя дополню.

— Баш на баш? Хочешь знать, насколько велика вероятность утечки? Мала, честно говоря. Кто-то, кроме меня, вряд ли бы смог узнать твои грязные секретики. Болтливость призрака подстегнули уникальные обстоятельства. Тем более, он не связан каким-то одним городом. А кроме меня, в комнате находился только Коловрат. Который сейчас мертв.

Имя бывшего напарника горчило на его голосовых связках, ныло в груди, скрипело на зубах каменной крошкой. Виктор думал, что будет легче, но пока не было. И, скорее всего, это чувство потери будет ныть, как старая рана, еще долгое время. Пусть так.

Лучше помнить об ушедших людях, чем выпить сладкий мед забвения, а потом страдать от пустоты внутри. Во многих знаниях — многие печали. Но свято место пусто не бывает — и место печали занимает неведение мотылька, летящего на огонь.