«О чем?» — мысленно задала я вопрос. Тем вечером, когда убили девушку, он болтался неподалеку, вполне мог что-то видеть или слышать.

В этот момент в окно громко постучали, от неожиданности я вздрогнула. Юрис прижался лицом к оконному стеклу и улыбался. Половины зубов у него не было.

«Не стоило заводить с ним дружбу», — подумала я, как обычно с большим опозданием сообразив, что его внезапная симпатия влечет за собой ненужное и лишнее беспокойство.

Мне тут же стало стыдно за эти мысли. Я вернулась к окну, Юрис шарахнулся в сторону, опять загукав, а я сказала:

— Молодец, ты все понял правильно.

Через полчаса я обнаружила его на крыльце, он сидел на нижней ступеньке и что-то бормотал. Могло показаться, он напевает.

— Юрис, — позвала я.

Парень вскочил, хотел сбежать, но я махнула рукой, призывая остаться, и он замер в трех шагах от меня.

— Я не против, чтобы ты приходил, — заговорила я, — но у меня есть дела. Давай договоримся, ты не будешь прятаться. Подойдешь и постучишь в дверь. Вот так. Я выйду, и мы немного поболтаем. Хорошо?

Он кивнул. Похоже, он действительно все понял.

— Аня, — сказал громко, кивнул, а потом забормотал, размахивая руками.

— Ты помнишь, как мы встретились, вечером, возле ручья? — решила я попытать счастья, рукой показывая направление. Юрис кивнул. — А еще кого-нибудь ты видел в тот вечер? Видел?

Он опять кивнул.

— Кого?

«Господи, я что, спятила? Разве он может ответить?»

Юрис отчаянно мычал, стараясь помочь себе руками, и даже притоптывал, а я пыталась понять. Через пять минут мы вконец измучили друг друга.

— Ладно, иди, — сказала я с печалью.

Он побрел к калитке, ссутулившись и втянув голову в плечи, больше всего похожий на побитую собаку. А я подумала: чем изводить себя и несчастного парня, лучше бы занялась работой. Позвоню мужу и в самом деле сяду за работу.

Мужу я позвонила, далее план дал сбой. За компьютером я все-таки устроилась, но, глядя на экран, думала о Юрисе. Что он пытался мне сказать? Ведь пытался же? Мать его должна понимать. Хоть что-то должна… Это ее ребенок, и за долгие годы она как-то приспособилась. Что, если поговорить с ней? Баба она вздорная, в селе об этом знали все и предпочитали с ней не связываться. Вряд ли мое появление ее обрадует. Но попробовать, пожалуй, стоит. В общем, раздумывала я недолго и вскоре на велосипеде отправилась в село.

Возле магазина группа женщин что-то обсуждала. Я поздоровалась, мне недружно ответили, после чего воцарилась тишина. Даже не оборачиваясь, я точно знала, все четверо смотрят мне вслед. Взгляды неприязненные, я чувствовала это спиной. Эти взгляды хотелось сбросить, резко отведя плечи назад, сбросить, как ненужный и надоевший груз.

Юрис жил неподалеку от Коровиных. Проезжая мимо дома художника, я заметила Екатерину Осиповну. Она приветливо помахала рукой. На веранде в инвалидной коляске дремал Коровин. Он вдруг открыл глаза, глядя прямо на меня, в глазах такая мука, что я едва не вскрикнула, так вдруг стало страшно. И поспешила дальше, старательно избегая мыслей о нем.

«Они похожи с Юрисом, — с грустью подумала я. — Оба в вынужденной изоляции, виной которой болезнь. Юрис, по крайней мере, может двигаться». Что за мысли лезут в голову?