Он поднялся, надел картузишко.
— Бабушка, и ты, Ефросинья, и ты, Артемий,— меня у вас нонче не было. И новостей никаких не рассказывал... Прощевайте.
Артемка удивился: что с дедом? Но вопросов не стал задавать. Раз просит, значит надо.
А в полдень у Каревых появился еще один гость — тюменцевский землемер Тарасюк по прозвищу Ботало. Так прозвали его за чрезмерную говорливость.
Артемка управлялся по хозяйству, когда скрипнула калитка и во двор осторожно заглянул Тарасюк.
— Э-ей, хозяин! — крикнул.— У вас собаки нет?
Артемка прислонил к стене сарая вилы:
— Не бойтесь, нет.
Тарасюк сразу приободрился и важно прошелся по двору.
— Работаешь? Молодец. Старших не только слушать надо, но и помогать им. Да и самому от этого выгода есть... Мать дома?
Артемка хмуро кивнул головой. «Какого черта приперся?»
— А дедушка?
— Какой дедушка? У меня бабушка, а дед помер давно.
Ботало как-то виновато-вежливо улыбнулся.
— Понимаю, понимаю... Но я не про того дедушку, а про этого... про Лагожу. Кажется, вы так его зовете?
— Так.
Ботало обрадовался:
— В избе он?
— Нету.
— Как нету? — поскучнел Ботало.— А где же он?
— А я почем знаю? Не бегаю за ним...— и взялся за вилы.
Ботало укоризненно покачал головой.
— Ай, ай, нехорошо, нельзя так разговаривать со старшими... А мама, значит, дома?
Артемка не ответил и вошел в сарай. Терпеть не мог Тарасюка. Да и не только он — почти все село. Ходит по дворам, пустячные и нудные разговоры ведет. А сам такой вежливый, сладенький, аж дурнота берет.
Когда Ботало вошел в избу, Артемка не утерпел, бросил вилы и — следом за ним.
Тарасюк уже сидел на кухне. Мама и бабушка стояли у печи. Увидев Артемку, Тарасюк снова заулыбался:
— Трудолюбивый мальчик. Похвально. Очень. Молодец...— А потом без всякого перехода и паузы спросил: — Где старичок... Лагожа? Мне он нужен. Очень. У меня одна вещь сломалась... Стул, в общем. Говорят, он может починить. Меня направили к вам.
— Он у нас не живет,— ответила мать.— Один вечер и побыл всего.
— А где же он?
— Кто его знает... Будто к Любахе Выдриной собирался.
Тарасюк гмыкнул, побарабанил пальцами по столу.
— Нет его у Выдриной. И не бывал.
— Тогда, должно, у Черниченковой, у соседки нашей.
— И там нет.
«Ого,— подумал Артемка,— всех уже пооблазил». И вслух:
— А может, он в другое село ушел? Он такой дед.
Но Ботало лишь взглядом скользнул по Артёмке.
— А котомочку свою он не оставил у вас?
Мать пожала плечами:
— Зачем оставлять? У него там всяк инструмент.
Ботало встал, прошелся по кухне, заглянул в горницу:
— Н-да, избенка-то невелика... И чуланчик есть?
— Есть. Тоже маленький.
— Один вечер, говорите, и был всего? Жаль, жаль. А у меня вот стул... Ах, неудача!
Еще раз заглянул в горницу, осматривал ее подольше.
— Так, так... А может быть, все-таки знаете, где старичок? — и обвел по очереди всех троих взглядом.
Артемка даже поежился — глаза острые, змеиные, будто совсем и не подходят к Боталовой улыбочке. «Ух, гад какой!»
— Не знаете? Непохвально. Надо интересоваться своими знакомыми.— Подошел к двери, взялся за скобу: — Если придет — уведомите. Хорошо? — и ушел.