Она включила свой старый шумный компьютер и начала писать письмо члену парламента.

Позже Сайф не смог бы сказать, долго ли он работал, – по крайней мере, старался действовать без промедления. Все слилось в тумане сосредоточенности: пот на коже Медхи и то, как мальчик изо всех сил старался сдержать крик… слезы подростка, державшего ноги Медхи, молившегося себе под нос о прощении, тишина в большом амбаре, время от времени прерываемая только сдавленными рыданиями матери мальчика.

Сайф не заметил человека, появившегося тогда, когда он все закончил. По его собственному лбу лился пот, но дело было сделано – аккуратно и быстро. Потом он поднял голову и увидел мужчину, пристально смотревшего на него.

На незнакомце был костюм, что выглядело здесь необычно. Значит, он не из числа местных жителей. Сайф сразу понял, что костюм дорогой. Мужчина был очень высоким, худым и бледным, его окружали молодые люди с умными лицами. Сотрудники благотворительных организаций и волонтеры, предположил Сайф. Ему уже приходилось сталкиваться с этой братией. Их помощь была невелика, а иногда просто смущала.

Как бы то ни было, Сайф, не обращая больше внимания на мужчину, заговорил с матерью мальчика, теперь уже громко рыдавшей и хватавшей его за руку. Свободной рукой она обнимала сына, привалившегося к ней в лихорадочном сне. Сайф сказал ей, что очень важно следить за чистотой раны, дезинфицировать ее и давать мальчику лекарства, если они найдутся.

Потом он повернулся к плачущему подростку и посмотрел ему прямо в глаза.

– Дай мне свой нож, – тихо сказал он.

Мальчик, продолжая дрожать, молча отдал нож.

– Мы должны уладить это мирно, и поблагодари за все Бога, – сказал Сайф, кладя нож в свою сумку. Он мог ему пригодиться.

Кто-то рядом с ним откашлялся. Это был высокий бледный мужчина, которого Сайф заметил раньше.

– Вы говорите по-английски? – резко спросил незнакомец.

– Да, у меня есть навык, – кивнул Сайф.

Оба они замолчали. Сайф отвечал на этот вопрос на каждой границе, но никого это особо не интересовало. Но сейчас этот чужой человек смотрел на него в упор:

– Пойдемте со мной.

Сайф взглянул на мальчика. Тот все еще был бледен, но приоткрыл сонные глаза. Женщина уставилась на Сайфа. Но он ничего больше не мог сделать.

– Для вас есть место. Вы меня понимаете?

Мужчина продолжал говорить, но Сайф настолько устал, что едва разбирал его слова. Словно вся та энергия, которую он сохранил за время путешествия, чтобы оставаться бдительным, вдруг иссякла. И теперь, когда его заметили, когда кто-то обратил на него внимание, усталость и напряжение потребовали разрядки. Глаза Сайфа закрывались сами собой.

Он моргнул. Сейчас не время было терять сосредоточенность.

– А что насчет моей семьи? – спросил он.

Высокий мужчина как будто слегка рассердился, словно семья была досадной неприятностью вроде вшей.

– А где она?

– Мы… потеряли друг друга. В…

Сайф просто не мог думать о той ночи. Холод, вспышки, паника… непонятно, что происходит… Крики на множестве языков… Он заставил себя говорить вежливо и правильно. Его отец был профессором-языковедом в университете, шумным и полным энергии, знатоком многих культур. Он буквально подавлял младшего сына, он заставил Сайфа сдать экзамены по британскому английскому в университете в Бейруте. «Так ты сможешь работать где угодно», – твердил он, пока Сайф сражался с английским произношением.