Старый Ройзман не зря послал за необычными посетителями именно Яшу. При магазине служили еще двое его племянников, но только Яша не раз выполнял разные щекотливые задания. Ройзман часто давал племяннику поручения, связанные с делами других знакомых, входящих, как и сам часовщик, в еврейскую общину Москвы. Яша почитывал детективные повести господина Ашхарумова[67], а романы Животова[68] «Макарка-душегуб» и «Фабричная рота» и вовсе зачитал до дыр. Он заслуженно гордился своей наблюдательностью и был поражен, когда парочка, за которой он наблюдал, пропала буквально посреди улицы. Яша лишь на мгновение отвернулся, бросив взгляд на другую сторону Гороховской, – а объекты исчезли, как сквозь землю провалились! А вот гимназист остался – правда, тут же скрылся в подворотне ближайшего дома.

Яков, конечно, пытался найти пропавшую парочку в окрестных переулках, но без малейшего успеха. Оставалось выяснить хотя бы личность давешнего гимназиста, а уж потом, несолоно хлебавши, возвращаться к дяде.

Поездка в гости к Ване обернулась для Николеньки волшебным путешествием. Пробок почти не было, и дорога заняла не так много времени. Можно было бы добраться и быстрее, но Олег Иванович специально выбрал долгий и неудобный путь через центр, по Бульварному, потом через Китай-город, мимо Лубянки и дальше через Охотный ряд, по большому Каменному мосту, на Комсомольский проспект – и домой, к университету. Мужчина хотел дать Николеньке возможность увидеть знакомые здания и очертания улиц, полагая, что так ему будет хотя бы немного проще освоиться.

Мальчик всю дорогу не отлипал от окна машины. Сказать, что он был потрясен, стало бы серьезным преуменьшением: высоченные дома, высящаяся на горизонте громада Москва-Сити, полицейский вертолет, низко прошедший над крышами домов… Люди в ярких одеждах, женщины, почти раздетые с точки зрения Николеньки, от них он смущенно отводил взгляд; вывески, реклама и машины, машины, машины…

Еще в первый, нечаянный визит в двадцать первый век Николка был неприятно поражен здешним воздухом, в котором был разлит резкий химический запах, а особенно непрерывным шумом, несущимся со всех сторон. Но мальчик не представлял, что ждало его, когда он окажется в машине, неторопливо ползущей по московским улицам! Шум двигателей, гудки, музыка из открытых по случаю теплой погоды окон автомобилей. И запах – ужасный, тяжелый, вызывающий першение в горле. «Смог», – как назвал его Олег Иванович.

Но все это меркло перед великолепием будущего, буйством красок, перед поразительными техническими приспособлениями, широкими проспектами, подобных которым не было и в Петербурге. Улицы были запружены потоками автомобилей, по тротуарам двигались сплошные толпы – столько людей сразу мальчик не встречал и в центре Москвы даже на престольные праздники. Со всех сторон в глаза лезли громадные, пестро раскрашенные щиты; рябило от непонятных надписей. И свет, повсюду свет – разноцветные вспышки, блики, полосы, зигзаги… Николенька облегченно вздохнул, когда машина въехала в тенистый, заросший деревьями двор.