— Пилар, позволь…

Она отстранилась. Блаженство сменилось страхом.

— Я к этому не готова, Дэвид. Я…

— Мы уже не дети.

— Совершенно верно. Мне сорок восемь, а вам, Дэвид… В общем, вы моложе.

Он не предполагал, что в подобной ситуации что-то сможет его рассмешить, но тут он рассмеялся:

— Несколько лет разницы — еще не повод.

— Это не повод, а факт. Так же как и то, что мы совсем недавно знакомы.

— Почти два месяца. Я не буду срывать с тебя одежду среди твоих торфоперегнойных горшочков. Тебе хочется чего-то менее шокирующего? Тогда я приглашаю тебя на ужин.

— Со смерти моего мужа прошло всего несколько недель.

Он взял ее за плечи:

— Пора бы тебе перестать прикрываться Тони Авано. — Он снова ее поцеловал. — Зайду в семь.

Стоя перед зеркалом, Дэвид завязывал галстук под пристальным взглядом Мэдди, лежавшей на отцовской кровати. По словам отца, они с мисс Джамбелли шли в ресторан поужинать и обсудить кое-какие дела, но галстук выдавал его с головой.

Мэдди еще не поняла, как она к этому относится. Но сейчас ее больше волновало другое, и она изо всех сил давила на отцовские чувства.

— Это способ самовыражения.

— Это негигиенично.

— Это древняя традиция.

— В роду Каттеров такой традиции не было. Я не разрешаю тебе прокалывать нос, Мэдслин. Разговор окончен.

Она вздохнула и сделала недовольное лицо. Прокалывать нос ей вовсе не хотелось, она всего лишь собиралась обзавестись третьей дырочкой в левой мочке. Но Мэдди знала: лучшая тактика — начать с заведомо невозможного.

— В конце концов, это мое тело.

— Нет, пока тебе не исполнилось восемнадцать, не твое.

— Тогда можно я сделаю татуировку?

— Ну конечно. В воскресенье мы все трое себя разукрасим. — Дэвид сгреб дочь в охапку и понес в коридор.

Каждый раз это грубоватое выражение отцовской любви наполняло Мэдди радостью.

— Если нельзя проколоть нос, можно мне сделать еще одну дырочку в левом ухе? Для маленькой сережки?

Остановившись у комнаты сына, он постучал.

— Сгинь, зануда.

Дэвид взглянул на дочь:

— Надо полагать, он имеет в виду тебя.

Распахнув дверь, он увидел, что Тео, развалившись на постели, говорит по телефону. Эта картина вызвала у него смешанные чувства. С одной стороны, он был недоволен, поскольку Тео явно еще не садился за уроки, а с другой — его не могло не радовать, что у сына уже появились друзья.

— Я тебе перезвоню, — пробормотал Тео в трубку. — У меня передышка, — объяснил он отцу.

— Ладно. Еды в холодильнике полно, на ужин разогреете что-нибудь в микроволновке. Не драться, не пускать в дом голых незнакомцев, не притрагиваться к спиртному. Пока не доделаете уроки — никаких звонков и никакого телевизора. Я ничего не забыл? Вернусь не позже двенадцати.

— Пап, мне нужна машина.

— Ага. А мне — вилла на Лазурном берегу. Что будем делать? Да, отбой в одиннадцать.

— Но мне действительно нужна машина, — крикнул ему вслед Тео.

Услышав, что отец уже спускается по лестнице, он выругался сквозь зубы, повалился на кровать и угрюмо уставился в потолок.

Мэдди покачала головой:

— Какой же ты кретин, Тео.

— А ты уродина.

— Если будешь к нему вот так приставать, у тебя никогда не будет машины. Хочешь, я помогу его уговорить? Но ты должен обещать, что двенадцать раз свозишь меня в торговый центр и не будешь при этом ворчать.