Марина часто водила нас в музеи, рассказывала про картины, и вдруг Сергей говорил что-нибудь такое, из чего становилось ясно, что ему про эту картину все известно. Не знаю, как ему удавалось находить время для чтения. Если нужно было выбрать — пойти в кино, поиграть в гольф или почитать книгу, он всегда выбирал книгу. A если я к нему в это время обращалась, он вел себя так, словно неожиданно оглох или я стала невидимкой.
A еще Сергей обожал собак, и они с Мариной могли долго о них говорить. Однажды мы втроем ехали из Мегэва, где тренировались, в Париж до него было часов шесть, — и они всю дорогу разговаривали только о собаках. Поэтому той весной, после турне, Сергей купил щенка бультерьера и назвал его Машкой. Щенок был белый с черным кольцом вокруг левого глаза. Сергей выбирал его вместе с моей мамой, они принесли Машку домой в корзинке.
В середине мая Сергей, Машка и я поехали на десять дней к нам на дачу. Только мы — и больше никого. Теперь у нас была новая дача, которую я помогла приобрести моим родителям в деревне Лягушино. Цвели яблони, трава уже была совсем зеленой, и все казалось таким свежим и молодым. Эти десять дней мы бездельничали, не тренировались, даже не бегали. Просто отдыхали и играли с собакой. Почти каждый вечер разводили костер, на котором готовили еду — жарили мясо, а потом, когда огонь догорал, бросали в угли картошку. Сергей вытаскивал картофелины и чистил их для меня, потому что они были слишком горячими и я не могла удержать их в руках.
Впервые за всю нашу жизнь мы с Сергеем остались так надолго вдвоем. Ничего нового по сравнению с тем, что я уже знала, я в нем не увидела. Он был спокоен и счастлив, у него никогда не портилось настроение. Он любил играть с Машкой. Кормил ее так: нарезал мясо маленькими кусочками, а потом мы поливали их кипящей водой — и еда для Машки готова. Я готовила для Сергея солидные завтраки и разные вкусные обеды. Ему все нравилось. Бабушка научила меня прилично готовить.
Больше всего тогда, да и потом, я любила ездить с Сергеем на машине. Ведь это была наша единственная возможность остаться наедине. До того как он получил квартиру, мы шутили, что, видимо, нам придется поселиться в машине, превратить ее в уютный домик и растить в нем детей. Когда мы куда-нибудь ехали, я любила положить голову ему на плечо, а Сергей слушал музыку «Бон Джови», Анни Леннокс. Последние пару лет он начал интересоваться нашими рок-группами — «Аквариум», «ДДТ», «Наутилус Помпилиус». Ему нравились стихи из их песен. Мы находили какое-нибудь хорошее местечко, останавливались, разговаривали и целовались. На одном из таких привалов он дал мне попробовать коньяк, и мне очень понравилось... Я никогда не забуду, как хорошо мне было с Сергеем, когда мы ехали в машине куда-то темной ночью.
На сезон 1989/1991 годов Марина выбрала для нас тему «Ромео и Джульетты». Мы прослушали две вариации — одну Прокофьева, а другую Чайковского, — и Марина спросила, какая нам нравится больше. Впервые она предоставила нам самим выбирать, и мы без колебаний остановились на Чайковском, потому что нам показалось, что под эту музыку будет легче танцевать. Я была в восторге от идеи Марины и даже несколько раз посмотрела балет «Ромео и Джульетта», надеясь увидеть там что-нибудь для себя полезное. Марина договорилась с Владиславом Костиным из Большого театра, что он сделает для нас костюмы. Процесс создания этой программы был совсем иным, не имел ничего общего с предыдущими.