«Я сижу в своем номере и чувствую себя ужасно странно, потому что все закончилось. Как-то даже слишком быстро. Мы столько готовились — и вот соревнования уже позади. Конечно, я счастлива. Я позвонила маме на работу в ТАСС прямо из пресс-центра, и она так удивилась. Леонович сказал мне уже после соревнований, что ему приснилось, будто мы победили. Раньше ему никогда не снились сны про фигурное катание. Он не знал, стоит ли говорить нам про этот сон перед тем, как мы выйдем на лед, и не знал, к добру это или нет. Я ужасно хочу домой, И скучаю по маме. Мне уже здесь немного надоело». Странно, что у меня было такое невеселое настроение после того, как я выиграла олимпийскую медаль.

На следующий день Рыжкин поздравил нас от имени федерации и выдал каждому по три тысячи восемьсот шестьдесят долларов наличными. Я не могла поверить своим глазам, потому что мы и не предполагали, что получим какую-нибудь премию за то, что победили в соревнованиях. Мне платили что-то вроде зарплаты, триста пятьдесят рублей в месяц — больше, чем зарабатывали мои родители, Но эта премия... таких денег я никогда в жизни не видела.

Олимпиада продолжалась еще дней десять. Не могу сказать, что я провела их как-то уж особенно весело. Множество фотографов, интервью... Мы практически не виделись с Сергеем. Во время интервью для Эй-би-си я познакомилась с Пегги Флеминг, которая подарила мне красный свитер с пандой на груди. Журнал «Вог» захотел сфотографировать меня одну, без Сергея, в костюме, в котором я выступала. Мне страшно не понравилась идея фотографироваться в костюме, но без коньков. К тому же фоном было что-то вроде леса, и я чувствовала себя ужасно глупо, стоя среди деревьев в платье для фигурного катания. Мне было не по себе и хотелось, чтобы все оставили меня в покое.

Оглядываясь назад, на Калгари, на наши первые Олимпийские игры, я вдруг поняла, что не помню, каким там был Сергей, и меня это сводит с ума. Я даже не помню, как он выглядел. Наверное, тогда меня настолько занимали сами соревнования, что на него я не смотрела. Не могу даже с уверенностью утверждать, ходили ли мы на прогулку перед произвольной программой — обычно мы так всегда поступали. A если и ходили, то куда? И о чем разговаривали, и разговаривали ли, в общем, не помню, и все тут, и страшно на себя за это злюсь.

Выиграв золотую медаль, я решила, что имею право на подарок для самой себя. Поэтому в первый раз в жизни сделала завивку и проколола уши, купив маленькие сережки с бриллиантами.

Конечно же, я присутствовала на всех соревнованиях. Брайан Бойтано, Брайан Орсер и Виктор Петренко были просто великолепны. Я с удовольствием наблюдала за борьбой между Деби Томас и Катариной Витт. Деби каталась не очень хорошо. Я сидела рядом с пятачком «поцелуев и слезы, где стоял ее тренер, Алекс Макгауан, и помню, как в самой середине программы Деби к нему повернулась и сказала:

— Прости меня.

Катарина Витт к тому времени уже выступила и была просто великолепна. Она нервно расхаживала взад и вперед, не могла устоять на месте, замирала на минутку, потом снова куда-то устремлялась, ни на секунду не сводя глаз с Деби. Мне было ее очень жалко. Телевизионные камеры не отрывались от ее лица, и все, что она чувствовала, видели миллионы людей. Может быть, именно поэтому она не оставалась подолгу на одном месте, старалась от них спрятаться.