У подъезда на скамье сидели все те же старушки. Увидели ее, встрепенулись. Полная старушка спросила быстро, будто боялась, что Лидия Васильевна пройдет мимо:

– Ну что, погостили у Ольги Матвеевны, да? Видели, сколько деток ей внучка нарожала? Вот же бессовестная, правда? Поселилась нахально у бабки и рожает одного за другим!

– Ну что опять мелешь своим языком, Валь, окстись! – рассердилась вторая старушка и даже топнула от досады валенком. – Что он у тебя такой злой, язык-то? Ну рожает внучка и рожает… Тебе-то что? Завидуешь, что ли?

– Ой, скажешь тоже, завидую! Мне-то как раз никакого дела нет, а вот Ольге Матвеевне, поди, ой какое дело! Успевай поворачивайся на старости лет!

– Так это же хорошо, что приходиться поворачиваться, ей же и хорошо! У нас вот с тобой едва хватает силенок до этой скамеечки добрести, а Ольга Матвеевна до сих пор бегом бегает! А она ведь постарше будет нас с тобой, горемычных… Значит, дети ей радость да счастье дают, выходит… Чем больше детей, тем больше счастья…

Лидия Васильевна стояла, невольно слушала эту перепалку и думала: уйти, не уйти… Вроде повернуться и все же уйти – не совсем вежливо получается, но и стоять и слушать тоже смысла нет, потому как старушки в пылу спора про нее наверняка забыли.

На помощь пришел Мотя – потянул за поводок, зарычал сердито: чего, мол, стоишь? Идем!

– Да, Мотя, идем… – согласно кивнула она головой. – Идем, нам долго теперь домой добираться… И не рычи на меня, пожалуйста! Я тебе хозяйка или кто? Смотри-ка, моду взял… Чуть что – сразу рычать… А меня, между прочим, только что добрым человеком назвали – слышал небось? То-то же…

Встречная женщина оглянулась на нее с насмешливым удивлением, и Лидия Васильевна замолчала стыдливо. Надо же, опять за собой не уследила – идет и беседы ведет с Мотей… Этот район такой многолюдный, здесь и за городскую сумасшедшую можно сойти! То ли дело у них, на тихой окраине… Идешь себе, идешь, нанизываешь на ниточку свои мысли, и ничего, что вслух, потому что никому этим «вслух» не мешаешь и странностью своей не оскорбляешь…

Автобуса ждали долго, и Мотя начал скулить, поджимать от холода лапы. Пришлось взять его на руки, еще и вытерпеть благодарный поцелуй в щеку и в глаз мокрым дрожащим языком. Зато кондукторша в автобусе попалась добрая, даже погладила Мотю по спине и произнесла сочувственно:

– Замерзла, собачка, бедненькая… Давай грейся, тут печка под сиденьем… Только тихо сиди, ладно? Голоса не подавай, не пугай пассажиров…

Лидия Васильевна смотрела на зимний город за окном, пыталась привести мысли в порядок, вытащить из этого вороха хотя бы одну, за которую можно зацепиться. Как-никак, у нее за плечами диплом юридического института имеется. Правда, когда это было, уж забылось все напрочь! Если только из дальних уголков памяти всплывет нужное знание…

Итак, итак! Что мы имеем, какие плюсы и минусы? А ведь если по правде, плюсов-то никаких, одни только минусы… Зацепиться-то, получается, не за что. Ну да, эта Вика плохая мать, дала показания на своего сына. Да, дом купила на какие-то деньги… А где причинная связь между показаниями и этими самыми деньгами, где? Такая связь, чтобы ее можно было руками потрогать и определить основанием для пересмотра дела по вновь открывшимся обстоятельствам?