Назавтра подул ветер, унес смрад. Светояр ободрился. Шатер белгородского князя стоял в добром месте, окрестности обшарены дружиной в поисках лазутчиков (никого не нашли), припасы завезены, сотники упреждены и заняты службой. Есть время думать. Они с Ростиславом и ближними боярами обсудили приезд Великого. Решили: Святослав готов на уступки. Раз поехал в чужие земли с малой дружиной… Спорили, что требовать. Мира — понятно, но что сверх того? Стол великого князя Святослав, ясное дело, не уступит, да и просить страшно — вся Русь подымется. Лествичное право устарело, но многие соблюдают — выгодно. Пережил других князей — требуй киевский стол! Пережить-то каждый надеется… Не признают Ростислава великим князем. А вот часть доходов Великого требовать можно. Святославу хорошо сидеть за крепкими стенами, Белгород земли от ворогов бережет. Ему и дружина нужна поболее, и оружие доброе. Понимали, что хитрят: будет у Ростислава дружина сильнее киевской, станет князь говорить с Великим иначе. Теперь ведь как: кто сильнее, тот и прав. Но повод хороший… Обязательно следует потребовать виру за сожженные веси и вытоптанные поля — что летось, что в этом году. Много о чем говорили. Но крепко не заносились: со Святославом митрополит. Тот укорит за алчность — повинен станешь. Как будто киевляне приходили к Белгороду сено косить…
Святослав прибыл к полудню. Возле свежего кургана монахи поставили походный иконостас и алтарь, митрополит начал службу. Ростислав с воеводой тихо подъехали и встали неподалеку. На них покосились, но не возразили — ждали. Святослав молился истово, даже плакал, когда архидьякон возглашал просительную ектенью. Было видно, что Великий переживает: лицо осунулось, под глазами черные мешки, свежий ветерок треплет белые от седины волосы… Белгородский князь со своим воеводой тоже кланялись и крестились, но не плакали. По окончанию молебна все подошли к кресту: Ростислав, как надлежит, после Великого. Когда и Светояр приложился, Ростислав поклонился Святославу:
— Прошу в мой шатер, отец! Помянем убиенных рабов божьих…
Святослав кивнул, Ростислав внутренне возликовал: у хозяина стола прав больше. Но Великий тут же изумил. Во-первых, оставил ближних бояр, взяв с собой только митрополита. Во-вторых, пошел к шатру Ростислава пешком. Оно-то, конечно, сотня-другая шагов, но князю пешком ходить невместно… Светояр сообразил первым. Оставив Ростислава с Великим, ускакал распорядиться. Белгородских бояр к великому их сожалению из шатра прогнали, так что за стол сели вчетвером: два князя, воевода и митрополит.
Был постный день — среда, мяса не подавали. Рыбка, свежая и печеная, горячая уха, икра и прочее были чудо как хороши, но ели мало. Вино Святослав едва пригубил, Ростислав и воевода обошлись глотком-другим. Понимали: предстоят тяжкие переговоры, хотели оставить голову свежей. Тризна не затянулась. Митрополит возгласил благодарственную молитву, после чего сразу ушел. Ростислав со Светояром изумились еще более. Ждали, что именно митрополит будет унимать алчность белгородцев, а Святослав его услал. (Ясное дело, с митрополитом сговорено.) Чего хочет Великий?