Артемий молча склонил голову. Он разделял мнение епископа. Некрасу лучше быть мертвым. Если рус уцелел и доберется до Константинополя, Артемию не жить. У ромейских логофетов длинные руки. Это не купец, потерявший сына…

— Поедешь с Горыней! — велел Дионисий. — Святослав уверен, что в этот раз одолеет Белгород. Если сложится так, найди свиток Некраса, возможно, не сгорел. За свиток Константинополь простит все. Я дам золота, много, не жалей! Подкупи Горыню, подкупи его сотников, но свиток добудь! Некрас писал его по-гречески, русы не поймут, что там. Станут спрашивать, ответь: святое писание. Сошлись на меня. Отстанут.

— А ежели Некрас жив?

— Отдай золото ему! У него нет причин любить тебя, но золота размягчает непреклонные сердца. Передашь ему свиток базилевса. Не тронет!

«Как бы не так!» — подумал Артемий, но промолчал. Пусть епископ дает ему золото! С тугой мошной примут везде. На Руси становится опасно. Ляхи на Западе умеют ценить сметливых людей. Да и германцы… Правда, ляхи католики, но веру легко сменить. Ляхи будут рады. Их папа не ладит с Мануилом, перебежчик придется ко двору. Артемий знает многих полезных людей в Константинополе, папе будет интересно. Он собрался воевать с Константинополем… Хорошо бы завладеть свитком Некраса! Его осыплют золотом в любом государстве!..

Меж тем войско у подножия Лысой Горы заканчивало строиться. Пешие стали посреди, справа и слева разместились конные сотни. Замысел Ростиславовичей был как на ладони. Конное войско Великого ударит на пешцев; остановленное копьями, завязнет в сече, после чего с двух сторон наскочат конные полки Белгорода.

«Не первую рать веду! — мысленно усмехнулся Горыня. — И лет мне не двадцать. Половцев пешцы легко остановят, но бояр в железе?»

— Глузд! — сказал воевода ближнему сотнику. — Поскачешь на пешцев. Поставь вперед бояр, у кого на конях бронь. Как размечут строй, пусть не секут пеших, а едут на конных. С пешими наши пешцы сладят. Вук и Дедята, скачите на конных, что справа и слева. Как завязнут в сече, Глузд ударит сзади. Ясно?

— Побьем их, батько! — засмеялся Вук, сын Горыни, самый молодой из сотников.

— Не кажи «гоп»! — нахмурился воевода, но не выдержал и улыбнулся.

— На луг вывести только конных! — распорядился Горыня. — Пусть Светояр думает, что здесь вся наша рать. Пешцам изготовиться и стоять позади. Там как раз низина, не увидят. Как конные поскачут, пусть бегут следом. Будет большая добыча!

«Хорошо бы Ростислава или Светояра в полон захватить! — помечтал воевода. — Или обеих сразу. Ох, и наградил бы Святослав! Только не выйдет, сбегут. Да и так ладно! Без войска Ростиславу только за стенами сидеть, а нового ему не собрать. Все земли опустошим, веси пожжем — с голоду подохнут!»

Конные сотни Великого вытягивались на луг и стали тремя полками, как велел воевода. Войско у Лысой горы тоже замерло. Рати разделяло расстояние в два полета стрелы. Лица врагов видны, но черт не разобрать. Это хорошо. Тяжко скакать со смертоносным жалом в руке на человека, которого разглядел. Сниться убитый будет. В скачке не до разглядываний. Нужно править конем, чтоб не рыскнул в сторону, одновременно держать копье и щит, метя острым наконечником во вражий щит повыше умбона — чтоб разлетелся от разящего удара или проломился, изувечив хозяина, а наконечник копья вошел в мягкое тело…