Профессор положил под голову руку и тоже заснул.

Иван Гермогенович спал без снов, а Карик видел во сне, будто он построил жуков, гусениц, бабочек и каких-то неизвестных ему насекомых в одну шеренгу и, выйдя перед строем, закричал:

“А ну, которые тут вредные — выходи! Довольно уж вам вредить людям”.

Из шеренги вредителей выпорхнула бабочка с радужными крыльями и потрогала Карика длинными усиками, потом сложила крылья и прищемила его нос.

— Вставай! — закричала бабочка человеческим голосом. — Довольно спать-то!

Карик открыл глаза.

Его теребила за нос Валя.

— Вставай! — сказала она.

Рядом с Кариком сидел на земле Иван Гермогенович и протирал руками заспанные глаза.

В розовом свете вечерней зари перед профессором и Кариком стояла Валя.

Живая, настоящая Валя.

В руках она держала корзиночку-диатомею, внимательно рассматривая ее серебристые узоры. Она то подносила корзиночку к самым глазам, то поднимала высоко над головой и рассматривала ее, прищурив один глаз.

— Глядите, граждане! — засмеялся Карик. — Перед вами продолжение фильма “Девушка с Камчатки”. Пропавшая девочка таинственно появляется на западном побережье.

Иван Гермогенович ничего не сказал. Он только крепко прижал Валю к себе и молча погладил ее по голове.

Валя вывернулась из рук профессора и, вертя перед глазами корзинку-диатомею, спросила:

— Неужели вы сами сделали? Из чего это? И чем она так вкусно пахнет? Ее можно есть?

— Корзиночку нельзя, но булки, которые лежат в корзинке, можно, — сказал профессор.

— Тебе сколько? Две? Три? — спросил Карик, доставая колобки из корзиночки.

— Пять! Мне пять! — быстро ответила Валя.

Иван Гермогенович и Карик засмеялись.

— Вот это проголодалась! — сказал Карик.

— Ничего, ничего! Пусть ест как следует. Да и мы с тобою закусим заодно.

Путешественники сели в тени развесистого дерева. Профессор поставил против Карика и Вали по корзиночке колобков и широким, гостеприимным жестом пригласил ребят к ужину.

Валя, откусив кусочек колобка, сказала:

— Очень вкусно! — и принялась уплетать колобки.

Профессор и Карик посматривали на нее улыбаясь.

Карик подмигнул Ивану Гермогеновичу и с самым невинным видом спросил:

— А это правда, что в Москве жил человек, у которого был аппетит слона?

— Не слышал, — ответил профессор.

— А я слышал. Говорят, он съедал десять тарелок супа.

— И я съела бы! — сказала Валя, запихивая в рот большой кусок колобка.

Карик подтолкнул Ивана Гермогеновича локтем:

— А на второе — пятнадцать отбивных котлет.

— И я могу пятнадцать, — сказала Валя.

— И наконец, после обеда он съедал двадцать компотов! — продолжал Карик.

— А я хоть тридцать!

Карик отодвинул от себя корзинку и вытер пальцы о лепесток.

— А потом этот человек подвязывал салфетку на грудь и говорил: “Ну, кажется, я заморил червячка, теперь, пожалуй, можно приступить и к настоящему обеду!”

— И я…

Валя протянула руку к восьмому колобку, но, дотронувшись до него, подумала немного и, тяжело вздохнув, сказала: