— Эгей! — крикнул Иван Гермогенович, повертываясь лицом к Карику. — Лови свежие булки!

По листьям забарабанили круглые колобки. Подпрыгивая, они покатились по земле.

Подняв один колобок, Карик откусил от него кусочек.

— Ну как? — спросил сверху профессор. Колобок был душистый и такой же вкусный, как тесто пчелы андрены.

— Это из пыльцы и меда? — спросил Карик.

— Да, это из пыльцы и нектара. Нравится?

— Очень вкусно. Как вы их там делаете?

— А просто насыпаю в нектар пыльцу и начинаю месить, как тесто.

Колобки сыпались на землю, точно осенние яблоки с дерева.

Карик подбирал их, складывал в кучки.

Наконец профессор слез с дерева, сел на землю и, выбрав колобок покрупнее, сразу откусил половину.

— А ведь не плохая у нас, в сущности, жизнь! — дружески подмигнул Иван Гермогенович Карику.

— Да, — согласился Карик, — жить тут можно, но все-таки… — Он вздохнул и замолчал.

— Ну, ну, — сказал Иван Гермогенович, — ничего. Вернемся домой, и все будет хорошо.

Профессор встал:

— Хотя до вечера и далеко еще, но мы не должны уходить от энотеровой рощи. Пойдем-ка туда, сядем и будем ждать Валю. Забирай колобки. Я думаю, они ей понравятся.

— И я так думаю, — кивнул головою Карик. — Она, бедняжка, ведь целый день ничего не ела. Ей теперь все понравится.

— Это хорошо, — задумчиво сказал Иван Гермогенович, — но как мы понесем колобки? Без корзины, пожалуй, не много захватишь… Вот что, Друг мой, ты посиди немного, а я поищу корзинку.

Он посмотрел вправо, влево, подошел к большим бурым кучам, которые виднелись на берегу реки. Наклонившись над одной из них, Иван Гермогенович поковырял ее щепочкой.

— Прекрасно, — сказал он. — Кажется, это как раз то, что нам с тобою нужно.

И профессор принялся разгребать кучу.

— Ну-ка, дружок, прополощи вот эту штуку, — протянул он Карику большой комок грязи.

Карик взял его и, стараясь держать подальше от себя, чтобы не запачкаться, побежал к реке.

Он вошел по колени в воду и спустил находку профессора в реку.

Вода замутилась. Грязь таяла, как кусок масла на раскаленной сковороде. И вдруг что-то белое блеснуло под слоем грязи. Карик стал соскабливать ее и неожиданно нащупал в густой, липкой грязи твердую, хотя и очень тонкую, ручку.

— Кажется, в самом деле корзинка! — удивился он.

А когда сильные струи воды начисто смыли грязь, в руках Карика оказалась корзинка необыкновенной красоты.

Он поднял ее за ручку, поднес к самым глазам и минуту стоял, рассматривая с удивлением узорчатые решетки, которые, казалось, были выточены из слоновой кости.

— Ну как? Хороша корзинка? — услышал Карик за своей спиной голос профессора.

— Прямо как будто из кружев сплетена, — ответил Карик, любуясь. — Кто ж ее такую сделал?

— Об этом после, — сказал профессор, — а сейчас прополощи еще вот эти.

Иван Гермогенович бросил на землю два тяжелых шара грязи и пошел обратно к разрытым кучам. Карик принялся за работу.

Он старательно отмывал грязь с необыкновенных корзиночек и расставлял их на берегу рядышком, а профессор подносил все новые и новые.

Одна корзиночка была удивительнее другой.

Тонкие серебряные стрелы переплетались в узорчатые решетки. На решетках лежали щиты, украшенные звездами, листьями, венками. Можно было подумать, что маленькие корзиночки сделаны руками искусного мастера.