Наконец ухмылявшиеся губы Весельчака хрипло произнесли:

— Разве ты не собираешься закрыть ему глаза, Мак?

Огромная голова качнулась, и Мак посмотрел на Весельчака. Тот едва успел убрать ухмылку со своего лица.

— Разве он не должен видеть свой путь? — спросил Стрэнн-старший и снова уставился на мертвеца.

Весельчак отшатнулся к двери, его маленькие блестящие глазки расширились от ужаса, но обаяние смерти снова толкнуло Лэнгли к кровати.

— Похоже, будто Джерри возвращается домой, Весельчак, — прохрипел Стрэнн. — Видишь, как он улыбается?

Стервятник погладил свои впалые щеки. Казалось, он проглотил свое молчаливое веселье.

— И его руки, — продолжал Мак, — они совсем как живые, только становятся все холоднее. Он не переменился, нет. Верно, Весельчак? Вот только он смотрит на что-то далеко отсюда. Похоже, парень этим очень увлечен, верно? — Он наклонился поближе, его речь слилась в странное спокойное бормотание. — Джерри, что ты видишь?

Весельчак задохнулся в ужасе и снова отшатнулся к двери.

Мак положил свою огромную ладонь на плечо брата и громко спросил:

— Ты разве не слышишь меня, приятель? — Внезапный страх охватил его душу. Мак упал на колени, и пол под ним застонал и заскрипел. — Джерри, что с тобой? Ты сердишься на меня? Разве ты не хочешь со мной поговорить? Ты забыл меня, Джерри? — Мак схватил труп за плечи и повернул лицом к себе. На мгновение глаза спрятались в тени. Мак с трудом поднялся и виновато сказал стоявшему у двери Весельчаку: — Я на минуту забыл, что его нет в живых. — Он пристально посмотрел на костлявую фигуру ковбоя. — Между нами, Весельчак. Ты думаешь, что Джерри меня забудет?

На лице Лэнгли отразился неподдельный ужас, но чувство, более сильное, чем страх, заставило его задержаться в комнате и даже шагнуть к Маку. Глаза Весельчака перебегали с лица мертвого на лицо живого, находя для себя везде пищу. Лэнгли облизнул пересохшие губы и с трудом выдавил:

— Забудет тебя, Мак? Нет, если ты расправишься с его убийцей.

— Ты хочешь, чтобы я прикончил его, Джерри? — спросил Мак. Ответа он не дождался и пробормотал: — Не знаю. Джерри всегда нравились драки, но он против убийств. И никогда не одобрял, если я кого-либо убивал. И пока он здесь лежал, то ни разу не сказал мне о том, чтобы я прикончил Барри. Так ведь?

Изумление появилось на лице Лэнгли, лишив стервятника дара речи. Наконец Весельчак сумел выговорить:

— Разве ты не собираешься расправиться с Барри, Мак? Разве ты не собираешься его прикончить?

— Не знаю, — с трудом повторил Стрэнн. — Кажется, я не хочу убивать. По-моему, в мире и так достаточно смерти. — Он оперся лбом на руку и закрыл глаза. — Такое чувство, будто во мне что-то умерло, только боль спряталась в сердце. Внутри меня какая-то пустота. И я вспоминаю о тех временах, когда был ребенком, мог испытывать боль и плакать. — Мак глубоко вздохнул. — О Боже, Весельчак, я бы сейчас все отдал, лишь бы заплакать!

Пока Стрэнн стоял с закрытыми глазами и медленно, подобно звону колокола, слог за слогом, произносил слова, Весельчак, открыв рот, смотрел на него, будто дух голода, выпивший слишком много, и неимоверная радость светилась в глазах стервятника.