– Откуда такой внезапный интерес к Лиззи? – поинтересовался Клем.
– Она мне приснилась. Один мой знакомый предложил мне нарисовать то, что я видела в этом сне, – объяснила Ронда.
Он угрюмо кивнул.
Она решила, что они все сделают быстро, после чего отнесут альбомы наверх, спрячут их в шкафу, отправят прошлое на отдых, в архив, забудут о нем, оставив пылиться на полке. Она выложила альбомы на кухонный стол, отец устроился рядом с ней на стуле.
– Ты договорилась о переносе собеседования в научном центре? – спросил Клем.
Ронда отрицательно покачала головой.
– Ты отправила новые резюме?
– Нет, – призналась она. – Поиски Эрни отнимают все мое время.
– Но тебе за это не платят, – напомнил отец. Ронда знала, что он прав. Те скромные сбережения, что лежали на счете в банке, стремительно таяли, а ведь скоро, в ближайшее время, ей начнут приходить счета по студенческому кредиту. Но сейчас ей не хотелось даже думать об этом. Выбросив из головы ненужные мысли, она открыла первый альбом.
Звездой первого фотоальбома была сама Ронда. Ронда – румяный младенец. Ронда на руках у Клема. Ронда сидит в высоком детском кресле, измазанная виноградным желе, и улыбается во весь рот. К концу альбома, примерно тогда, когда на фотографиях появилась Ронда, стоящая на двух ногах, Ронда, собирающая одуванчики, Ронда, тянущая руки к размытому силуэту Клема, на снимках начали появляться Дэниэл, Агги, Питер и Лиззи.
Были и их общие фото, где они вместе празднуют Четвертое июля: Питер в картонной шляпе задувал четыре свечи на пироге. Они все собирались вместе на первом и втором дне рождения Ронды, и там были два торта, один – для нее, а другой – для Лиззи. Но в альбоме не было фотографий родителей той поры, когда Ронда еще не появилась на свет. Никаких фото их тихого бракосочетания, которое зарегистрировал мировой судья. Никаких фото их медового месяца в Новой Голландии, в штате Пенсильвания. Как будто их настоящая жизнь началась лишь после рождения ребенка.
В более поздних альбомах были фотографии Лиззи, Ронды и Дэниэла в гигантских чайных чашках[6] в Диснейленде – обе девчушки казались невероятно крошечными, с ушками Микки-Мауса на голове, на которых красным курсивом были вышиты их имена. Все трое детей были сфотографированы с актером, изображавшим Дэви Крокетта[7] в «Мире Дикого Запада». Питер, которому тогда было лет одиннадцать, щеголял в енотовой шапке с хвостом.
Почти каждый праздник Фарры и Шейлы проводили вместе, как одна большая семья. В альбоме имелась фотография, на которой все, кроме Жюстин, собрались вокруг чудовищно огромной индейки на День благодарения. Другой снимок запечатлел их в рождественское утро посреди моря мятой упаковочной бумаги и лент от подарков.
Жюстин была семейным фотографом и потому присутствовала лишь на нескольких фото. Клем же ненавидел и позировать, и фотографировать. Было немало снимков, где он стоял, отвернувшись: размытый профиль, поднятая рука, нечеткий, призрачный силуэт.
Открыв другой альбом, Ронда быстро перелистала закатанные в пластик страницы. Перепрыгнув вперед во времени, она нашла снимки, сделанные матерью в тот вечер, когда они в последний раз ставили «Питера Пэна». Там был снимок, на котором все они были запечатлены в театральных костюмах, когда актеры, держась за руки, кланялись публике. Был снимок Дэниэла, когда тот нес на плечах Лиззи в костюме капитана Крюка. А вот Дэниэл после спектакля сражается с Питером на мечах. Вот Дэниэл и Клем стоят рядом и пьют пиво. А вот Дэниэл танцует с Лорой Ли Кларк, на которой облегающее платье с блестками. Ронда внимательно изучила все фотографии. Она вглядывалась в лицо Дэниэла, пытаясь заметить признаки его будущего исчезновения, признаки того, что ему здесь больше невмоготу. Увы, она обнаружила лишь отсутствие усов на лице Дэниэла. В тот вечер он был чисто выбрит, возможно, в знак того, что готов к переменам.