Д’Арно был поражен. Казалось невероятным, чтобы на земле существовал взрослый человек, который никогда не говорил с другим человеком, и казалось еще более нелепым, чтобы такой человек мог писать и читать! Он снова взглянул на послание Тарзана: «за исключением одного раза с Джен Портер». Это была американская девушка, унесенная в джунгли гориллой. Внезапная догадка начала брезжить в голове д’Арно: — так вот она — «горилла!» Он схватил карандаш и написал:
«Где Джен Портер?»
И Тарзан подписал внизу:
«Она вернулась к родным, в хижину Тарзана из племени обезьян».
«Значит, она жива? Где же она была? Что случилось с ней?»
«Она жива. Теркоз взял ее себе в жены, но Тарзан отнял ее у Теркоза и убил его раньше, чем он успел навредить ей. Никто в джунглях не может вступить в бой с Тарзаном и остаться живым. Я, Тарзан, из племени обезьян, могучий боец!»
Д’Арно написал:
«Я рад, что она в безопасности. Мне больно писать. Я отдохну немного».
И Тарзан ответил:
«Отдохните! Когда поправитесь, я отнесу вас к остальным».
Много дней пролежал д’Арно на своей постели из мягких папоротников. На второй день началась лихорадка, и д’Арно думал, что это означает заражение, и был уверен, что он умрет.
Ему пришла одна мысль в голову. Он удивился, как раньше не подумал об этом? Он позвал Тарзана и знаками показал, что хочет писать. А когда Тарзан принес кору и карандаш, д’Арно написал следующее:
«Не можете ли вы сходить к моим товарищам и привести их сюда? Я напишу записку, и они пойдут за вами».
«Я подумал об этом в первый же день, но не смел. Большие обезьяны часто приходят сюда, и если они найдут вас здесь одного и раненого, они вас убьют».
Д’Арно повернулся на бок и закрыл глаза. Он не хотел умереть, но чувствовал, что наступает конец, потому что жар все повышался и повышался. В ту ночь он потерял сознание.
Три дня он бредил, а Тарзан сидел около него, смачивал ему голову и руки и омывал раны.
На четвертый день лихорадка прошла так же внезапно, как и началась, но от д’Арно осталась одна тень. Он страшно исхудал и ослабел. Тарзан должен был поднимать его, чтобы напоить из тыквы.
Лихорадка не была вызвана заражением, как думал лейтенант, а была одной из тех разновидностей, которую обыкновенно схватывают европейцы в джунглях — она или убивает их, или же внезапно покидает, что и случилось с д’Арно.
Два дня спустя француз, шатаясь, бродил по амфитеатру, и сильная рука Тарзана поддерживала его, не давая упасть. Они уселись в тени большого дерева, и Тарзан добыл несколько кусков гладкой коры, чтобы они могли разговаривать.
Д’Арно написал первую записку:
«Чем могу отплатить вам за все, что вы для меня сделали?»
Тарзан ответил:
«Научите меня говорить на языке людей».
Д’Арно начал тотчас же, показывая на обычные предметы и повторяя их названия по-французски, потому что он думал, что ему легче всего будет научить этого человека своему родному языку.
Для Тарзана это было, конечно, безразлично, потому что он не мог отличать один язык от другого. Тарзан был очень ревностным учеником и через два дня настолько освоился с французским языком, что мог произносить маленькие предложения, вроде «это дерево», «это трава», «я голоден» и тому подобное, но д’Арно нашел, что трудно учить французской речи на основе английского письма. Лейтенант писал маленькие уроки по-английски, а Тарзан должен был произносить их по-французски, но так как буквальный перевод оказывался из рук вон плох, то Тарзан часто становился в тупик. Д’Арно понял, что он сделал большую ошибку, но ему казалось уже слишком поздно начинать все сызнова и переучивать Тарзана, особенно потому, что они уже быстро подходили к возможности разговаривать друг с другом.