В тот момент он был уверен, что Егор специально пришел шпионить и выведать дальнейшие планы. А вот Василий Петрович не хотел даже этого, потому что просто собирался от него избавиться. Только неясно, чем же парень ему настолько не угодил.

– Влад, – позвал Кай. – Ты ведь понимаешь, что тебе нужно выбрать? Я здесь не останусь в любом случае, тебе решать, идти ли со мной.

– И ты еще спрашиваешь?.. – вырвалось у того. – Конечно же, я с тобой.

– Я не был бы собой, если б не спросил.

Вот только со станции их точно не выпустят без боя. При этом Симонов совсем не горел желанием стрелять в людей, населявших Фрунзенскую. Мир рушился – права оказалась слепая ворожея. И дальше, похоже, будет лишь хуже.

Вечером на станцию вышел Винт, и действительно, стало хуже.

Влад сидел прямо на полу, поставив локти на колени и переплетя пальцы на затылке. В голове не укладывалось, что Нагатинской больше нет. Исчезли все те, кого он знал уже столь долго, вошедшие в его душу и память: Миха и Глеб, Дина, глава, Семен и его товарищи. И Саша Молчанов, которого они с Каем вызволили из ямы землеройки. Имелся ли смысл в его спасении?.. Был ли смысл вообще во всем, предпринятом Симоновым?

Хотелось бежать, кричать, делать хоть что-нибудь, однако он просто сидел, глядя в точку перед собой и запрещая себе двигаться. Где-то в глубине сознания засела убежденность в том, что малое предшествует большому, и, возможно, его слишком громкий вздох где-то спровоцирует обвал.

– И ничего больше? Только два десятка трупов? – сухо, спокойно, без малейших эмоций в голосе спрашивал Кай. Если он время от времени и смотрел на Влада, тот не замечал этого.

– Лежали в центре станции, и знаешь… – Винт поджал губы. – Создалось у меня ощущение, будто они перегрызлись меж собой.

– Кто?.. – спросил Симонов и сам же испугался вопроса.

– Не важно, Владик, – мягко, словно маленькому, сказал Винт.

– Нет, важно! – повысил голос Кай, и в палатке как будто похолодало. – Ты, Винт, идиот совсем или прикидываешься, что не понимаешь? Даже я беспокоюсь за некоторых жителей Нагатинской.

– Неизвестность страшнее вестей о гибели знакомых?.. – Винт вздохнул, почесал под подбородком, где пробивалась длинная щетина. – Мне действительно такого не понять, Ликвидатор.

– Да говори же ты! – не выдержал Влад.

– Бриться пора, – буркнул Винт и вновь замолчал.

Тишина, повисшая над ними, показалась невыносимой, но именно в тот момент, когда Симонов готов был ударить Винта за молчание, тот заговорил. Он называл имена. Некоторые были лишь смутно знакомы, другие заставляли вздрагивать, но ни Семена, ни Михи, ни Глеба, ни Щербина, ни прочих действительно важных для Влада людей среди мертвых не было.

Он с шумом выдохнул, но тотчас устыдился испытанного облегчения. Ведь погибшие тоже являлись нагатинцами: жили рядом, ходили в дозоры и сидели, переговариваясь, у одного костра в ожидании, когда закипят чайники. К тому же, Винт ведь мог и солгать, так сказать, пожалеть и скрыть правду.

– Если ты соврал из своих чертовых благих побуждений… – слова сами выплевывались изо рта, парень не смог бы остановиться, даже если бы очень захотел. Зачем? Ну, зачем он ушел с Нагатинской? Остался бы дома, хотя бы знал наверняка, а возможно, сумел бы помочь.