Рядом с особняком собралась толпа. Рассекая её, точно два ледокола, Ардашев и Войта пробрались к дому. У порога их встретил Кисловский. Рядом с ним стояло ещё несколько человек, дымивших сигаретами.

— Господа, разрешите представить — Ардашев Клим Пантелеевич и его коллега пан Войта. Они из детективного агентства и будут нам помогать, — знакомил сыщиков старый эсер.

— Писатель Аристарх Сергеевич Долинский, — отрекомендовался высокий, худой человек в шляпе, очках, с усами и бородкой клинышком, в длинном, как солдатская шинель, пальто.

— Владимир Иванович Сухарев, купец, в добольшевистские времена держал аптеки в Самаре, — склонил голову в вежливом приветствии толстый господин невысокого роста с простоватым курносым лицом и обвислыми, моржовыми усами.

— Директор гимназии из Костромы, теперь уже бывший, Павел Емельянович Милосердов, — тряс руку Ардашеву жилистый, сутулый, с лысоватой, ещё не лишённой шевелюры головой, нафиксатуаренными усами и маленькими свиными глазками.

— Прошу, господа, — Кисловский пригласил войти внутрь.

Клим Пантелеевич миновал переднюю и оказался в зале.

На полу, стенах и даже занавесках виднелись следы крови. Окна были выбиты, в доме гулял ветер, на полу блестели осколки стекла. Мебель была перевёрнута. Обгорелые обои в самом углу напоминали о недавнем пожаре, который, судя по всему, дальше залы не распространился.

— Абрама Осиповича разорвало на части. Голова укатилась в угол к самому креслу, кисть улетела на книжный шкаф, левая нога попала под стол. Собирали по частям, — дрожащим голосом лепетал Никанор Евграфович. — До вашего прихода я не разрешил горничной проводить уборку. Да она и не смогла бы, наверное. Плачет беспрерывно. Вот и она.

Клим Пантелеевич приблизился к немолодой, лет сорока пяти, женщине с красными от слёз глазами. Он отвёл её в сторону и о чём-то беседовал минуты три. Затем выглянул в окно через пустую оконную раму.

Закуривая сигарету, Войта заметил:

— Тротуар под самыми окнами. И швырнуть сюда такой «подарок» большого труда не составит.

— Смею с вами, дорогой Вацлав, не согласиться, — покачал головой Ардашев.

Он поднял кусочек металла и спросил:

— Как вы думаете, что это?

— Похоже на осколок ручной гранаты.

— А какой?

— Точно не скажу.

— Тогда слушайте: данная граната стоит на вооружении Австро-Венгерской армии. На сегодняшний день — самая распространённая. Оснащена дистанционным взрывателем. Запал вставляется в верхнюю часть чугунного корпуса, на котором множество насечек, предназначенных для поражения живой силы. Отличается длинной загнутой проволочной ручкой-скобой, закрепляемой на поясном ремне, но есть и деревянная. Используется тёрочный запал с вытяжным шнурком и более простой, фосфорный, с фитилём. Он загорается от трения при срыве короткого тросика. Тёрочный механизм защищён обёрткой, пропитанной парафином. При приведении гранаты в действие, его надобно обязательно сорвать. Детонатор здесь гремучертутный. Масса его заряда, если я не ошибаюсь, всего два грамма.

— Откуда такие познания, шеф?

— Я любознательный. Но продолжу с вами спорить: знаете, какое у неё время горения замедлителя?