Царь Константин по ритуалу должен был появляться последним, после всех придворных. Перед тем как выйти из потайной двери (тоже подсмотрено в европейских замках), он мог оглядеть собравшихся через сложный потайной глаз с перископом. Он задержался дольше обычного – поскольку увидел, что нет ни графа Головнина, командующего Варшавским военным округом, ни графа Комаровского, командующего Висленским военным округом, ни Зеемана, нудного и унылого немца, полицеймейстера Варшавы. Потому-то и задержался – знал, что должен выйти последним, и ждал, пока все соберутся, раздраженно поглядывая на часы. Но стрелки уже показывали десять часов одиннадцать минут, а ни того, ни другого, ни третьего не было на своих местах, и стулья их пустовали. Наконец, царю Константину стоять так надоело – и он раздраженно рванул на себя рычаг, замыкающий потайную дверь.

А стоило бы задуматься. Потому что из троих названных – все трое сохранили верность законной власти, и к этому моменту никого из них уже не было в живых. Граф Тадеуш Комаровский погиб при взрыве машины у здания штаба округа. Граф Головнин в этот день проводил чрезвычайное совещание, услышав взрыв, вскочив с места, он подбежал к вылетевшему осколками окну – и получил две пули в спину, над трупом командующего надругались и выбросили на улицу. Полицеймейстер, немец Зееман, отбивался до конца и убил двоих мятежников – за это разъяренные мятежники вытащили его, раненого, на улицу и повесили на столбе вверх ногами. Все те, кто собрался здесь – Сапега, Потоцкий, Радзивилл, – были мятежниками и заговорщиками.

– Где Зееман? – раздраженно спросил царь Константин, усаживаясь на свое место.

– Он ответил мне, что должен находиться на своем месте в такое время и не может его покинуть, – угодливо произнес Сапега.

– В таком случае, может быть, кто-нибудь объяснит мне, что происходит? – Царь Константин все больше выходил из себя. – вы, Потоцкий, уверяете меня, что с мятежниками будет покончено за сутки, а теперь вы, Сапега, говорите мне, что все так плохо, что полицеймейстер Варшавы не может покинуть свое рабочее место! Может быть, кто-нибудь – хотя бы вы, Радзивилл, если уж вы до сих пор не замечены во вранье, скажете мне, что, ко всем чертям, происходит?!

– Восстал народ, – ответил Радзивилл.

Ответ был настолько неожиданным, что царь Константин опешил.

– Что?

– Восстал народ. Он восстал против векового угнетения. Нам надо решать, на чьей мы стороне – иначе будем висеть на столбах вместе с остальными.

– Что с вами, Радзивилл? – царь Константин до сих пор ничего не понимал. – Вы больны? Переутомились?

– Я просто трезво смотрю на вещи, Ваше Величество. Народ восстал, и мы можем либо оседлать эту волну, либо она нас утопит, захлестнет и оставит в пучине. Сейчас – самое время объявить о неподлеглости Польши.

– О неподлеглости Польши? Вы хотите, чтобы я присоединился к взбунтовавшемуся быдлу? Вы в своем уме, Радзивилл?

– Это необходимо, Ваше Величество.

С этими словами – очевидно, все было оговорено заранее – граф Священной Римской империи Валериан Сапега, секретарь Тайного совета, достал из своей толстой, немного потрепанной папки стопку бумаг и передал их царю.