— Может быть. Во всяком случае, у людей должна быть возможность стремиться к истинной любви, а не барахтаться в грязи.

— Морис, это очень сложно для большинства обычных людей.

— Я уверен, что в каждом есть жемчужное зерно.

— Правильно! — воскликнул Шура, — только не надо его навозом закидывать.

— Может быть, — вздохнула Мирослава, — но цивилизация не лучшим образом повлияла на человечество.

— Я не согласен.

— Я тоже! — подхватил Наполеонов. — Нечего обвинять прогресс! Есть некоторые люди, которые свое непостоянство сваливают на то и дело вспыхивающее и гаснущее чувство. Точно им фитиль в одно место вставляют, но недостаточно заправляют горючим!

— Уж не про Маргариту ли Максименкову ты вспомнил? — невинно поинтересовалась Мирослава.

— Что? — растерялся Шура. — Откуда ты знаешь?

— Сорока на хвосте принесла…

— А не зовут ли ту длиннохвостую Яном Белозерским?

— С чего бы это? — притворно удивилась Мирослава.

— А с того, что любовник Максименковой нанял его адвокатом своей пассии.

— И почему ты думаешь…

— Что Ян обратился к тебе? — перебил ее Наполеонов. — Тут как дважды два четыре — ему больше не к кому было податься. Он уверен, что только ты способна распутать этот узел. Но должен тебя огорчить.

— Чем именно?

— Тебе это тоже не под силу.

— Это еще почему?

— Потому что все улики против нее.

— Мало ли…

— Если тебе охота растрясти кошелек Басаргина, я тебе мешать не буду, — усмехнулся Наполеонов.

— И на том спасибо, добрый человек, — усмехнулась Мирослава ему в ответ.

— Ладно, — вздохнул Наполеонов, — оставим этот разговор до лучших времен. Лучше я вам спою.

— Спой, светик! — обрадовалась Мирослава, и Морис сходил за гитарой.

И зазвучала песня:

Анна хоть и нехотя, но дала согласие на встречу с частным детективом. Мирослава подъехала к дому Фалалеевых за двадцать минут до встречи с Анной и сидела в машине. Когда осталось пять минут, она вышла из салона, поставила машину на сигнализацию и набрала номер квартиры Фалалеевых на домофоне.

Ответили ей почти сразу и, узнав, кто она, открыли. Проигнорировав лифт, Волгина стала подниматься по лестнице, внимательно все оглядывая.

В подъезде было чисто, на подоконниках стояли цветы.

Дверь Мирославе открыла пожилая женщина, лицо которой потемнело от горя.

«Интересно, кто это? — подумала Мирослава, — мать Анны? Неужели она так сильно переживает гибель зятя?»

Женщина проводила детектива в небольшую, но очень уютную комнату.

— К тебе пришли, Аня! — сказала она и сразу же затворила за собой дверь.

Мирослава оглянулась.

— Это моя свекровь, — проговорила молодая женщина, сидевшая на тахте, — мать Саши.