Лина прошла через чувства глубокой печали, горя и вины. Она собрала все силы — о которых даже не подозревала, — чтобы заботиться о своих детях и заниматься практическими вопросами развода. Но несмотря на все переживания, она почему-то не испытывала злости. В свое время, много лет назад, Лина непосредственно наблюдала, как ее любимая тетя проходила через такой же ужасный развод. Видела, как она отстранилась от мира, годами ожидая, что ее муж поймет свою ошибку и будет молить о прощении. Даже когда тетя умирала от рака, она все еще надеялась, что муж вернется. Помня, в каком горе жила ее тетя, Лина однажды направилась в лес, думая освободиться от гнева, который, как она была уверена, все-таки где-то глубоко в ней затаился, пусть даже она и не чувствовала его. В полном одиночестве она шла по тропинке в глубь леса, остановилась на поляне с высокими деревьями и настроилась на то, чтобы кричать громко и долго. Но ничего не получилось — так она была зажата. Чем сильнее Лина пыталась выразить свой гнев, тем в большее оцепенение впадала.

— Как я могу почувствовать и выразить свою злость, если я боюсь это чувствовать? Если я не хочу это чувствовать?

— Для начала признайте право вашей злости на существование, — сказала я ей.

Вы имеете право чувствовать злость, гнев, ярость. Это человеческие эмоции. Вы человек.

Когда мы не можем дать волю гневу, мы либо не признаем, что стали жертвой, либо отказываем себе в человеческой нормальности. (Так страдают перфекционисты. Молча!) В любом случае мы отрицаем реальность. Заставляем себя жить в онемении, притворяемся, что все у нас в порядке.

Это не освобождает от боли.

Кричите и бейте кулаками подушку. Идите на пустынный пляж или поднимитесь на вершину холма и кричите изо всех сил вместе с ветром. Найдите толстую палку и колотите ею по земле. Когда мы остаемся одни в машине, то часто поем. Почему бы нам не покричать в одиночестве? Закройте все окна, сделайте мощный вдох и на выдохе добавьте голоса, пусть выдох постепенно перерастет в самый длинный и громкий крик в мире. Если ко мне приходит пациент, который выглядит непреклонным и закрытым, я обычно говорю: «Сегодня мне почему-то хочется покричать. Давайте покричим вместе?» И мы это делаем. Если вы боитесь кричать в одиночестве, найдите друга или психотерапевта, который будет кричать с вами. Это приносит большое облегчение. Возникает глубокое, почти головокружительное состояние, когда мы слышим собственный естественный голос, исполненный искренним чувством, — голос, выражающий свою, такую непростую правду. Когда мы срываем с себя все маски. Когда наконец можем заявить о себе: «Да, из меня сделали жертву. Но больше я не жертва. Я — это я».

Гнев — вторичная эмоция. Наша защита, броня, которую мы надеваем поверх первичного чувства. Мы расплавляем свой гнев, поскольку нам надо добраться до того, что находится под ним — страха или горя.

Только тогда можно начинать самую тяжелую работу из всех — прощать себя.

В одну августовскую пятницу, днем, вскоре после того как я начала набрасывать черновой вариант глав этой книги, я откуда-то возвращалась домой и обнаружила у своей входной двери мужчину. На нем были брюки цвета хаки и рубашка поло, на груди был прикреплен официального вида именной бейдж.