Первое предисловие к «Капиталу» обещает читателю обрисовать «естественные законы капиталистического производства… срабатывающие с железной необходимостью». Однако Маркс, будучи раньше студентом, изучающим право, прекрасно знал, что простое существование закона против, допустим, воровства — не прекращает это воровство. Это очевидно и с одной из наиболее противоречивых формулировок так называемого закона падения нормы прибыли.

Мысль о том, что норма прибыли падает по мере развития экономики, разделяли все классические экономисты, включая Адама Смита и Давида Рикардо, хотя мнения о том. почему это происходит, у них были различными. Смит приписывал это уменьшению благоприятных возможностей, а Рикардо думал, что ограниченный земельный фонд является причиной увеличения ренты, сокращая, таким образом, размер прибыли. Версия Маркса, изложенная в III томе, заключается в том, что конкуренция среди производителей вынуждает их вкладывать больше в «постоянный капитал» (заводы и оборудование), и поэтому они пропорционально меньше вкладывают в «переменный капитал» (зарплату). Если, как он считает, человеческий труд — это источник меновой стоимости, то норма прибыли — если не ее действительная сумма — должна сократиться. «Таким образом, подтверждается логическая необходимость того, что в своем росте основной средний коэффициент прибавочной стоимости должен выражаться в падении общего коэффициента прибыли».

Это смелое утверждение подвергалось многочисленным нападениям, и Маркс, казалось, предвидел их. В следующей главе он пытается найти причины того, почему на практике норма прибыли не понизилась, как требовала его теория. Первая причина — внешняя торговля: дешевый импорт дает более высокие размеры прибыли. Здесь же имеет место и знакомая уже тема о промышленной резервной армии: возросшая производительность уменьшает потребность в количестве рабочих и снижает заработную плату, замедляя тенденцию к замене человеческого труда на дорогое машинное производство. Короче говоря, «в работе существуют противодействующие влияния, которые перечеркивают и аннулируют следствие основного закона и придают ему просто характер тенденции». На самом деле, «те же самые влияния, порождающие тенденцию к уменьшению прибыли, также вызывают и противоположные следствия, которые мешают, замедляют и частично ослабляют это уменьшение». И еще раз: кажется, будто он так меняет свою формулировку, чтобы она оказалась правильной в любом случае.

Подобные уточнения можно найти в его спорах об этих кризисах перепроизводства (или, если взглянуть на это с другой точки зрения, — недопотребления). Первое следствие спада, когда он приходит, — это падение цен и амортизация капитала. Но это восстанавливает норму прибыли, дающую возможность возобновления капиталовложений и роста. Или, как пишет об этом Маркс в III томе «Капитала»: «Начавшийся застой в производстве готовит почву Для дальнейшего увеличения — в пределах возможностей капиталиста. Поэтому мы повторяем тот же цикл. Одна часть капитала, которая была обесценена прекращением ее действия, обретает свою старую стоимость. Кроме того, с расширением производства, более широким рынком и увеличившимся производством, — совершается тот же цикл ошибок». Нельзя ли поэтому рассматривать эти периодические колебания просто как циклы саморегулирующегося механизма, гарантирующие вечное выживание данной системы, а не как признаки ее падения? Или, говоря словами Льва Троцкого: «Капитализм живет подъемами и спадами, как человек живет вдохом и выдохом».