Шла припозднившаяся трансляция каких-то соревнований по боксу. Мы втроем сидели в маленькой прокуренной комнатушке, где кроме телевизора умещались кушетка и покрытый липкой клеенкой стол. На столе стояла наполовину пустая аптечная банка со спиртом, два граненых стакана, пустая сахарница и пара щербатых фаянсовых кружек. А на подоконнике — старый раздолбанный микроскоп, одна целая пачка кефира и одна ополовиненная. Натюрморт эпохи позднего соцреализма.

Кефир в морге выдавали за вредность. Запивать кефиром меня научил Волохов.

— Спирт, салага, — говорил обычно Витя, — отлично запивать кефиром.

И на вопрос почему охотно пояснял:

— Мягко выходит.

Как только Володька поделился с нами своими планами, сразу же начались сложные переговоры, в финале чуть не перешедшие врукопашную. Стоит отметить, что как человек и гражданин за сегодняшний день я здорово поднаторел в искусстве дипломатии. Впоследствии я наверняка смог бы работать кем-то вроде третьего секретаря посольства.

Но легче предотвратить вооруженный конфликт, найти решение в вопросе о спорных территориях или достигнуть компромисса о совместных нефтяных разработках, чем помешать моему другу и напарнику Ивану хлопнуть спирта с Володькой Цуркановым, ночным санитаром морга Московской городской клинической больницы номер семь.

Я обозлился по-настоящему и даже решил плюнуть на все и оставить Ваню наедине с Володькой и мертвецами. Но гуманизм, присущий всем людям доброй воли, возобладал над сиюминутным и прагматичным.

— Хрен с вами, делайте что хотите! — в духе старых дипломатических традиций сказал я. — Только мне позвонить нужно. Где тут телефон, в вашем крематории?

В первом блоке сняла трубку Ленка Щеглова.

— Ленка, — спросил у нее я, — у нас все спокойно?

— Да все нормально, скорых не было, блок ваш пустой, только Волохов еще не приходил! — ответила она. — А ты где?

— Слушай, Щеглова, мы в морге, тут такое дело, короче, я типа патронажной сестры сегодня у Романова, не могу его одного оставить! — поделился я с ней. — Короче, ври Кимычу, что хочешь, но мы будем не раньше чем через полчаса! Скажи ему, что подвал затопило!

Тот участок подвала, что примыкал к моргу, действительно затапливался водой по нескольку раз в год.

— Скажи ему, если не верит, пусть сам спустится сюда и посмотрит! — продолжал я орать в трубку. Даже если бы Кимычу сказали, что в подвале лежит бесхозный чемодан, набитый облигациями внутреннего займа, он бы нипочем не сдвинулся с места. Нужно знать нашего Виталия Кимовича.

— Моторов, какой Кимыч? — засмеялась Ленка. — Как только вы уехали, он сразу на диван завалился. Его храп сейчас около эндоскопии слышно! Давай стереги Ванюшку, а если что, я тебе позвоню, только дай мне номер местного.

Это хорошо, если Кимыч спит, значит, он уже люминала наглотался. Может, и не заметит нашего отсутствия. Хотя было у него одно интересное свойство. Наутро он непостижимым образом оказывался в курсе тех событий, что произошли, пока он был в отключке. Видимо, ночью бессмертный дух Кимыча воспарял над его бренным телом и совершал облет отделения.