- Стой! – заорал я. – Мы тебе не враги!

- Почем мне знать? – донеслось с корабля. – Все вы, свеи, люди лихие да недобрые.

Отвечал мне невысокий бородатый мужичок в длиннополой меховой куртке (на ум тут же пришло название «тулуп»), испуганно поглядывавший на возвышавшуюся над ним бронированную громадину «Жемчужины» из-под шапки. Он уже явно оценил соотношение сил, но не спешил убирать топор обратно за пояс. Кроме него на палубе я насчитал еще человек семь вооруженных людей, но даже без «Истинного зрения» сразу понял – опасности никакой. Пузатый кораблик готовились защищать торгаши, а не воины – слишком гладкие и холеные, пара кольчуг на всех. А у предводителя под мехом тулупа угадывался внушительных размеров живот. Точно купец – осторожный, хитрый и прижимистый. И, похоже, не из робкого десятка – если уж отважился высунуться в море без толковой охраны. Такой будет сражаться за свое добро до последнего – правда, хватит его ненадолго. Мы без труда могли бы перерезать команду и выпотрошить все нутро кораблика в поисках добычи – но я догонял купца не за этим.

Система деликатно убрала языковой барьер, но оставила некоторые словечки. Северян местные, похоже, называли свеями… Но и без непривычного говора я без труда узнал бы в предводителе купцов склафа. Не по внешности – сложением, окладистой бородой и цветом глаз он немногим отличался от сканда, да и одет был не то, чтобы сильно иначе – но я будто почувствовал что-то. Не глазами, не «Истинным зрением»…и уж точно не сердцем, как бы поэтично это ни прозвучало. Скорее что-то на уровне желудка подсказывало: родная кровь. От купца будто веяло духом той земли, которую я так расписывал Рагнару, так ни разу и не увидев.

- Свеи-то, может, и лихие, - рассмеялся я. – Да как же ты меня, дядька, не признал?

- Велес сохрани, не выдай… - пробормотал купец, опуская топор. – И – верно, из наших, из скловен ты, парень… А одет – что свей. Не признал!

- Убирай парус. – Я указал рукой на облепленное снегом красное полотнище. – Мой конунг желает говорить с тобой.

- Конунг? – Купец сдвинул брови, разглядывая мое пестрое воинство. – Выходит, поспешил я тебя земляком назвать, раз служишь ты тому, кого кличут конунгом. И дружина твоя – всё немски, хамавы да свеи. Не зря ведь люди говорят: свей – хуже –булгарина-конокрада. Конокрад только лошадь возьмет, а свей портки последние снимет, да…

- Придержи язык! – рявкнул я – и весь мой хирд тут же схватился за мечи. – Не тебе, собаке, ругать конунга. Если бы Рагнар, сын Бьерна, не велел мне драться с теми свеями, лежать бы тебе уже на дне морском!

Я понемногу подстраивался под речь купца – и получалось как будто сносно. То ли сказывалось книжное прошлое в реале, то ли сам Антор получил знание говора склафов на… генетическом уровне? Может, и так.

- Не серчай. – Купец виновато опустил голову. – Нет меж нами вражды, да у князя нашего с князем Каменецким есть. А Саврошка, подлец, и есть свей самый настоящий, хоть и имя у него дурное, ни свейское, ни словенское… только и не из хамавов он, и не из немсков. И не булгарин треклятый, хоть и вор! Не иначе, матерь его с лешаком путалась, оттого и уродилось дите имени чудного, да нрава лютого…