— Да, — чуть ошарашенно произнесла Ольга. — Только вот…
Дослушивать ее я не стал, нажав на красную кнопку. После посидел минуту, подумал о том и о сем да и пошел собирать вещи. Похоже, пора мне в город возвращаться. Кончилась передышка. Только к бабке Даре перед тем надо будет заглянуть, сообщить ей, что у нее есть последний шанс со мной договориться. А ну как дело сладится?
Глава 3
Пока я запихивал в рюкзак разные мелочи, которые стоило забрать в Москву, телефон постоянно сообщал мне или о том, что кто-то желает меня слышать, или о пришедших сообщениях, но я игнорировал и то и другое. Побеседовать я, если что, смогу и попозже, пока к станции через лес идти стану, а сейчас надо собираться, а не лясы точить. Времени маловато осталось, почти все утренние электрички, что останавливаются в Шаликове, уже на пути в столицу, осталась только одна, «бородинская», что идет в половине двенадцатого. Если на нее не успею, то шабаш, до половины третьего придется на перроне куковать, ибо начнется дневной перерыв в движении поездов.
— Только же приехал, хозяин, — недовольно бубнил Антип, заворачивая в газету полувековой давности, которых на чердаке хватало с избытком, испеченные им накануне пирожки с рисом и яйцом. — Говорил, что надолго, мол, в городе погано, а тут славно. И на тебе — обратно засобирался!
— Дела, Антипка, дела, — важно произнес Родька, напротив, весьма довольный моим неожиданным решением. — Без нас там никак, ясно?
— У тебя делов в этой жизни разве что только брюхо набить да после спать завалиться, — не полез за словом в карман домовой. — Помолчи уж. Хозяин, может, все же останешься, а? Земляника днями пойдет, сходили бы набрали лукошек пять-десять, я бы опосля варенье сварил. Зимой баночку откроешь, такой по избе аромат пойдет — прямо снова лето началось.
— Земляника не один день плодоносит, так что ее наберем, — заверил его я. — Заодно привезу тебе утварь для варки, что ты просил.
— И сахару побольше, — сразу же добавил домовой. — А то наши запасы дно кажут, ага. Круп тоже прикупи, лучше всего смоленских. И соли. И…
— Вот какой же ты жадный! — потешно сморщил свою мордочку Родька. — Лишь бы тебе все под себя грести.
— Не под себя, а в дом, — с достоинством парировал его выпад Антип Петрович. — Мое дело, чтобы в нем все было, чтобы хозяин горюшка не знал.
— Причем за его счет, — съязвил мой слуга и тут же ойкнул, словив подзатыльник. — За что?
— За длинный язык и редкостную дурь, — пояснил я. — Еще раз такое брякнешь — оставлю тут со списком трав, которые надо сначала собрать, потом засушить, а после еще и расфасовать. Во-о-от такенным!
— Так его! — довольно ухнул домовой. — Поделом тебе, мохнатый!
— Ой, да и ладно, — насупился Родька, причем в его голосе я четко расслышал интонации Жанны. Собственно, и фраза была из ее лексикона.
Помахав на прощание домовому, сиротливо стоявшему на крылечке, я закинул обе лямки рюкзака на плечи и бодро потопал по улице, принципиально даже не глядя в сторону дома Дарьи Семеновны.
— Сосед, ты же вроде спать собирался залечь? — донесся до меня ее голос тогда, когда я его уже не рассчитывал услышать. — Или чего-то не так поняла?