У палаццо Барони были арчатые ворота, открывающиеся в небольшой дворик. Сами ворота, искореженные, валялись на улице. Когда я в последний раз был внутри, в центре дворика стояла прекрасная бронзовая статуя, а вокруг нее подрезанные апельсиновые деревья в рельефных свинцовых кадках. Статуя осталась на месте, но деревья превратились в обломки, ободранные и потоптанные, а поверх них лежало тело в белой, заляпанной кровью одежде, лицом книзу, вместо затылка – бесформенное месиво. Я завопил и бросился на людей, загораживающих мне путь, расталкивая их кулаками и локтями. Во дворике каталось эхо криков и хохота. Сверху продолжали падать вещи: кувыркались книги, трепеща страницами, кубки, тарелки… Что-то ударило меня в плечо, но я продолжал бежать. Я почти поскользнулся на крови, которая натекла из тела, не удержался и упал на колени рядом с ним. Чуть не давясь ужасом, я перевернул его.

Лицо было мужское, с вываленным языком и полузакрытыми глазами. Я не узнал его. Тело рубили и кололи столько раз, что ночная сорочка на нем превратилась в драный половик. Позади меня раздался рев. Пикинеры стояли в арке ворот. Я встал и повернулся к ним.

– Где она? – заорал я.

– Проткните его! Проткните этого ублюдка! – верещал кто-то.

Пикинеры злобно ухмылялись, нацелив на меня пики. Что-то щелкнуло в моей голове: то ли мысль, что Тессина может просто лежать мертвая где-то невидимо для меня, то ли безумие, поразившее весь город. Я вытащил меч и кинжал:

– Отвечайте! – Я чувствовал, как набухают вены на шее. Пикинеры сделали шаг вперед, еще один. – Где она? – Острия уже были на расстоянии вытянутой руки от моей груди. – Ну, говорите, вы, сукины дети!

– Это же Нино Латини! – произнес голос надо мной. – Это он! Черт меня дери! Нино пришел, чтобы закончить работу!

И сразу же люди обступили пикинеров, которые явно были не из Черного Льва, толкая их пики вверх. Я оказался окружен целой толпой. И наконец-то появились знакомые лица: Нардо Коми, точно, торговец свининой? И Папи, каменщик с Виа Торта, и Аньоло ди Гинта; Сальвиано ди Щеко и Марино Буонаккорси, сын красильщика…

– Где она? – все спрашивал я. – Где она?

– Где – кто? – спросили они меня.

Ко мне тянулись руки, меня дергали за волосы и ерошили их, колотили по спине. «Palle! Латини и Черный Лев! Ты живой! Ты вернулся к самому веселью! Ты ищешь этого подонка Марко, так? Мы не знаем, где он, или этот сукин сын висел бы на пьяцце… Мы его найдем. Мы его найдем и заставим гавкать, мерзкого пса…»

– Донна Тессина! – прокричал я в каждое глухое непонимающее ухо. – Черт побери, где Тессина?

«Не знаем… Никто не знает, где Марко…»

Я протолкался между ними. На улице какие-то люди уже собирались украсть мою лошадь, но, увидев клинки в моих кулаках, растворились в толпе. Я убрал оружие в ножны и вскочил на лошадь, но кто-то хватал меня за сапоги.

– Нино!

Я посмотрел вниз. Это был Марино. Я знал его всю жизнь, по дракам, по кальчо, по церкви… От вина его лицо начало разносить, а руки приобрели сине-черный цвет. Он стал красильщиком, как отец.

– Марко сбежал. Он сюда не возвращался. Донна… – Марко заморгал. Он знал Тессину, тогда, давно. Мы все вместе играли в кости прямо тут, за углом. – Ее тоже здесь не было, впрочем, я думаю, вряд ли и была бы.