– Разумеется. Они знали, что за ними следят, и пытались отвести от себя подозрения…
Папаша Абсент резко остановился, как лошадь, которая встает на дыбы перед препятствием. Ему в голову пришла одна мысль.
– А если арестовать хозяйку гостиницы? – спросил он. – Если ее допросить?..
– Бесполезно!.. Разве господин Семюлле раз десять не наседал на нее, не засыпал ее вопросами? Но он так и не сумел из нее ничего вытянуть. О, она тонкая штучка!.. На этот раз она ответит, что Май, встретив ее, потребовал вернуть десять франков, которые заплатил авансом.
Молодой полицейский с горечью махнул рукой.
– Мы должны примириться с этим, – продолжил он. – Если сообщника еще не предупредили, то его вскоре непременно поставят в известность. И нам придется возиться еще и с ним. На какую уловку пойдут эти два столь уверенных в себе человека, чтобы улизнуть от нас? Я даже не могу себе этого представить. Единственное, что я могу предположить, так это то, что их решение не будет банальным!..
От этих рассуждений Лекока папаша Абсент содрогнулся.
– Черт возьми!.. – воскликнул он. – Не лучше ли снова упаковать этого парня?
– Ни за что на свете!.. – ответил молодой полицейский. – Нет, никогда!.. Я хочу узнать его тайну, и я узнаю ее. На что мы пригодны, если вдвоем не сумеем проследить за одним человеком?! Полагаю, что он не исчезнет, как сказочный черт. Мы должны увидеть, что он будет делать теперь, когда у него есть план и деньги, поскольку, старина, я готов отдать руку на отсечение, что у него есть то и другое.
В этот момент, словно желая частично развеять подозрения Лекока, подозреваемый зашел в табачную лавку и вышел оттуда с сигарой в зубах.
Глава XXXVII
Хозяйка гостиницы «Мариенбург» дала Маю денег. Это неопровержимо доказывала покупка сигары. Но сумели ли они договориться? Успели ли они пункт за пунктом, детально обсудить действия, чтобы направить преследователей по ложному следу?
На этот счет существовали только предположения, правда, подкрепляемые поведением подозреваемого, поскольку в очередной раз оно изменилось. Если до сих пор его, казалось, мало заботило, преследуют ли его или нет, теперь он выглядел обеспокоенным и взволнованным. Прошагав так долго с поднятой головой, в разгар дня он поддался панике и бежал, смотря себе под ноги, вдоль домов, скрываясь, стараясь сделаться как можно незаметнее.
– Совершенно ясно, – говорил Лекок папаше Абсенту, – что боязнь нашего клиента возрастает пропорционально надеждам, которые он питает. Около «Одеона» он чувствовал себя совершенно подавленным, готовым сдаться. Теперь он верит, что найдет выход, чтобы сбежать от нас вместе со своей тайной.
Подозреваемый шел по бульварам до Вандомской площади, затем пересек ее и добрался до Тампля.
Вскоре папаша Абсент и его молодой коллега увидели, как он остановился, откликнувшись на призыв одной из тех упрямых торговок, которые считают своей добычей всех прохожих и утверждают, что могут одеть или раздеть их… по выбору. Торговка назначала цену, а Май слабо сопротивлялся. В конце концов он сдался и исчез в ее лавке.