— Вы ни при каких обстоятельствах не должны посещать мистера Ломакса, — чеканит Сью. — С ним будем иметь дело мы.

— Разумеется, — соглашается Элизабет. — Не посещать мистера Ломакса. Надо запомнить это, Джойс.

— Хорошо, — кивает Джойс.

— И еще, Элизабет, — говорит Сью, — вы говорили, Дуглас хотел вам что-то показать.

— Да, говорила.

— Вот это мы нашли в кармане его пиджака. — Сью достает из пакетика для улик серебряный медальон. Внутри у него зеркальце и больше ничего. Значит ли он что-то для Элизабет? — Мне подумалось, не это ли он собирался вам показать.

Судя по всему, Элизабет мгновенно узнает вещицу. Ну конечно.

— На нем ваше имя.

Элизабет берет медальон, взвешивает на ладони, щелчком открывает и смотрит на зеркальце. Сью видит, что она в задумчивости, и знает, о чем она думает.

Сью улыбается ей:

— Это так трогательно, Элизабет. Он, должно быть, очень вас любил?

— По-своему, — соглашается Элизабет.

— Вы счастливица, — вздыхает Сью. — Любовь хорошего мужчины… ну или просто мужчины, в этом-то никаких сомнений нет.

Элизабет усмехается про себя.

— Да ведь уже полночь! — спохватывается Сью. — Постели заждались вас.

А у Сью на сегодня осталось еще одно дело. Неприятное, но важное. Лэнс выводит Джойс и Элизабет из комнаты. С этой минуты Сью глаз с них не спустит.

Я когда-нибудь упоминала о Морин Джилкс? Подозреваю, что нет, не в обиду ей будь сказано. Она живет в Рёскин-корте. Муж ее занимался мотоциклами, а она иногда собирает вещи для магазина Британского фонда борьбы с заболеваниями сердца.

Однажды я отдала Морин блузку, а потом в Файрхэвене увидела ее в этом магазине и разволновалась. Я тут же послала фото Джоанне, но она только и ответила: «А что, по-твоему, она должна была с ней делать, мамочка?» В следующий раз блузки я в магазине уже не увидела, и это прекрасно, хотя и фотографировать мне оказалось нечего.

Так вот, у Морин Джилкс есть племянник — Дэниел или Дэвид, — он актер. Послушать Морин, очень даже успешный, но что-то я его нигде не видела. Даже в «Морсе»[21].

Пару лет назад этому племяннику пересаживали волосы. Знаете о таком? Я однажды слушала, как об этом рассказывал доктор Ранджи в «Сегодня утром». Берут волосы с затылка, сажают тебе на макушку, и — раз-два — ты уже не лысый.

Как видно, получается отлично. Дэниел стал выглядеть на десять лет моложе, и ничего не заметно. Это со слов Морин, а я ни за что не ручаюсь.

Вообще-то, наверное, мне не с этого следовало начинать сегодняшнюю запись, так что, с вашего позволения, я немножко отступлю назад. Я так устала.

Дуглас и Поппи мертвы. Мы с Элизабет ездили в Хоув — там, надо сказать, оказалось неожиданно людно для вторника. Неужели на работу больше никто не ходит? Дуглас хотел что-то показать Элизабет. Мы вошли в дом на Сент-Олбанс-авеню (рядом с купальней короля Альфреда?), а они там оба застрелены.

Дуглас, думаю, получил по заслугам, но Поппи… как это ужасно. Боюсь, я очень расстроилась, хотя в последнее время стараюсь не слишком расстраиваться.

Три дня назад она сидела у меня в гостиной. Какая несправедливость — умереть в двадцать с небольшим, когда впереди еще столько хорошего. Поцелуи, катание на лодке, цветы и новые пальто. А стихи, которые она никогда уже не прочтет новому возлюбленному? Можно назвать безумцем того, кто ждет от жизни справедливости, но человек, убивший Поппи, уничтожил что-то прекрасное.