— Мама дорогая… — отшатнулась от оконца Маша. — Я, кажется, знаю, кто это такой… И ты, Ваня, знаешь. Это штурмбаннфюрер СС Герман Рихтер — мой бывший коллега и воздыхатель… Представляешь, помянула черта, он и явился с проверкой…

— Может, и к лучшему, Маша, — пробормотал Иван. — Это транспорт, это одежда, в которой мы можем выбраться… Живо за работу! Мужики, не стоять…

У них оставалось секунд двадцать от силы! Труп под ногами — затащили в караулку. Какие-то ключи на столе — слава богу, что быстро отыскали нужный, заперли караульное помещение. Двое побежали к лестнице, двое влетели в комнату, где валялся окровавленный кусок мяса, когда-то командовавший караулом. На тело накинули покрывало — не бог весть какая маскировка. Могли бы и проще, но так не хотелось поднимать шум…

Входная дверь осталась открытой, ее распахнули, сапоги затопали по коридору. Кто-то дернул соседнюю дверь, стал ругаться — почему заперто, черт возьми? Где начальник караула шарфюрер Вольтке, так его растак!

Распахнулась дверь в комнату начкара, вошел раздосадованный Рихтер. И остолбенел, когда уперся взглядом в очаровательную улыбку своей хорошей знакомой Марты Готтберг. То же самое, что встретить в коридоре бога. Или Гитлера с хвостом. Рихтер впал в ступор, недоверчиво мотнул головой. Маша томно вздохнула, подмигнула ему. Она сидела на диване в соблазнительной позе, закинув ногу за ногу. Под ногами обретался труп шарфюрера, едва прикрытый покрывалом, но это не имело значения. Мало ли что там валяется.

— Здравствуй, Герман, — ласково проворковала Маша.

— Марта, но разве ты не… — Рихтер наморщил лоб, явно испытывая двойственность сознания.

Ну все, достаточно. Еще чуток, и он бы заметил постороннего боковым зрением. Иван ударил его в висок, ударил мощно, со всеми положенными чувствами. Рихтер повалился без чувств, а он шагнул через порог, вскидывая автомат:

— Стоять! Не шевелиться! Стреляю без предупреждения!

Двое остались у мотоциклов, трое зашагали в особняк с Рихтером. Своя территория, они здесь чувствовали себя в безопасности, автоматы с плеч не снимали. Все трое застыли в изумлении, вытаращили глаза. Из-за спины Ивана выскользнула Маша, вскинула пистолет. С лестницы показались еще двое, и они держали немцев на прицеле. Те окончательно впали в транс. Идиотами не были, понимали, что шансов у них никаких. Маша проскользнула по коридору, прикрыла входную дверь, тихо задвинула засов. Правильно, девочка, понимаешь текущий момент…

— Оружие на пол! — приказал Иван. — Снять ремни, амуницию, сапоги с головными уборами… В общем, до исподнего, господа военные.

В петлицах у военнослужащих поблескивали руны «зиг». Мордастые, холеные, сравнительно молодые, краса и гордость германской расы — отборные вояки из взвода охраны Управления СД. Но ходить на смерть эти парни не любили — что майора СМЕРШа вполне устраивало. Поколебавшись, они положили оружие, сняли ремни, унизанные подсумками, отступили по команде на три шага. Подоспевший Ковальский отодвинул ногами автоматы. Дальше было легче. Они стаскивали с себя обмундирование, смотрели волчьими глазами. Шансов по-прежнему не оставалось. Они стояли в трусах, зачем-то закрывались руками. Джерри в комнате начальника караула оплеухами приводил Рихтера в чувство, стащил с него сапоги, вытряхнул из френча. Рихтер бубнил что-то непереводимое, мотал головой. Когда с него начали стаскивать брюки, он задергал ногами, за что и получил прикладом в ухо. Всю компанию под прицелом погнали к лестнице в подвал, Рихтера в трусах и гольфах пинком отправили следом. Он огрызался, шипел, но в целом вел себя достойно. Люди спускались по лестнице, втянув головы в плечи.