«Отрезано как на гильотине», – подумал Херцфельд, глядя на резаную рану.

Голова была отделена от туловища точным и сильным ударом в районе нижней части гортани.

– Что говорят в научно-экспертном отделе?

– Чужеродного ДНК и необычных тканевых волокон не обнаружено. Нет и чужих отпечатков ног и пальцев. Мужчине – пятьдесят четыре года, женат. Во время обезглавливания, вероятно, был в машине один.

Херцфельд вновь осмотрел туловище трупа, из которого внутренние органы были уже изъяты. Немного подумав, он предположил:

– Может, он сидел в кабриолете? И мягкий верх был открыт?

– Откуда ты это знаешь? – удивился Биль, еще раз заглянув в полицейский протокол.

Вместо ответа Пауль только покачал головой, ведь картина произошедшей трагедии складывалась постепенно.

– А как насчет прощального письма? – наконец спросил он.

Мешки под глазами Биля начали дергаться. Такое происходило всегда, когда он нервничал.

– Ты думаешь, что это самоубийство? – проговорил светило судебной медицины.

Херцфельд кивнул и сказал:

– Я бы на вашем месте еще раз осмотрел место обнаружения машины с трупом в поисках дерева или другой неподвижной опоры, где можно было бы прикрепить трос. При этом особое внимание я бы уделил поиску там или поблизости длинной крепкой веревки или тонкого стального троса.

Странный случай со смертельным исходом напомнил Паулю похожий прецедент, произошедший в США, где тоже нашли обезглавленный труп. В ходе расследования выяснили, что один уставший от жизни человек прикрепил тонкий стальной трос к стволу дуба, а другой его конец в виде петли набросил себе на шею. Затем самоубийца сел на свой мотоцикл, рванул с места на большой скорости и сам себя обезглавил. После смерти водителя мотоцикл потерял управление и был найден в поле без единой царапины. Голова же лежала всего в нескольких метрах позади него.

Херцфельд намеревался уже ознакомить Биля с ходом своих мыслей, как дверь в секционный зал распахнулась, и к ним стремительно ворвался их коллега, фотографии которого не сходили с газетных страниц за последнюю неделю.

– Свен, что происходит? – только и успел сказать Херцфельд, перед тем как отбить первый удар.

Кулак доктора Свена Мартинека был явно нацелен в подбородок Херцфельда, но тот вовремя увернулся, и удар, да и то довольно слабый, пришелся в предплечье. Не желая продолжения драки, Пауль отбежал от Мартинека и встал по другую сторону секционного стола. Биль, ошеломленно взиравший на непонятную ему стычку, тоже поспешил ретироваться, увидев, что Свен схватился за секционный нож.

– Три с половиной года! – брызгая слюной, орал Мартинек.

При этом у него изо рта пошла пена, как у бешеного. Общее впечатление невменяемости доктора усугублял мятый костюм с плохо завязанным галстуком, обмотавшимся вокруг шеи, словно шарф.

– Они дали ему всего три с половиной года! – не унимался Мартинек.

– Мне очень жаль, – ответил Херцфельд.

– Ты сожалеешь? Интересно, какие сказки ты начнешь рассказывать мне дальше? Ты знаешь, как я себя чувствую?

В ответ Херцфельд грустно покачал головой и произнес: