– Глубоко под землей совсем другой воздух.

Воздух меняет. Люди, живущие в шахтах, шахтеры, дышат воздухом и становятся другими. Китайцы дышат воздухом и умирают. Потому что тот воздух, что под землей, – он не наш. А тот, от которого умирают китайцы, – наш. Где-то…

Где-то есть место, через которое чужое проникает в наш мир. Воздух. Вся погань, одним словом. Китайцы на своей летающей тарелке.

Точка прорыва. Прореха.

Как же…

А нога не болит. То есть совсем не сильно, скорее чешется. А ухо, наоборот, то, что осталось, распухло здорово. И дергает. Получается, что Алиса не помогает. Вон она рядом, а ухо рвет. А нога сама выздоровела, получается?

– Я вот что думаю… – Егор почесал голову, сильно, слышно. – Вот что… Есть такая штука. Вот когда будильников много и они в одном помещении, то рано или поздно они начинают тикать вместе.

Мир через будильник, знаю, знаю.

– Как это?

– Не знаю. Сначала тикают одинаково, затем одинаковое время начинают показывать. Может, и с нами так случилось? Вот был наш мир, а был мир китайцев, темная планета. Наш мир и китайский, они как два будильника были, один от другого отставал на секунду, может, меньше. Представляешь? Тикают одинаково, но разделены этой секундой. Через секунду прорваться никак нельзя, это самая непроходимая пропасть, никто не может вернуться, даже на одно мгновенье назад. Значит, в каждом из будильников есть пружины, они регулярно заводятся, они толкают будильники вперед. Но вот пружину в одном будильнике перетягивают. Людям хочется посмотреть, что случится. Не начнут ли часы тикать громче, и они заводят, заводят…

Егор скрипнул зубами.

– Пружину перетягивают, часы начинают идти быстрее, быстрее, они начинают подпрыгивать на столе, потом раз – и перескакивают через эту секунду.

Как-то Егор на будильниках заморочен, наверное, раньше точно был бы часовщиком. Чинил бы часы, его бы все уважали.

– И они сошлись.

Егор хрустнул пальцами.

– А если… Если у них там тоже? Если они тоже перекрутили пружину? Как и мы? И все это совпало! Тот мир, китайский, и наш, они зацепились друг за друга и стали вращаться уже вместе. Образовался переход, та самая прореха. Или сразу много прорех, в разных местах. Через них все и перетекает! Воздух. Ихний сюда, наш туда. Их микробы к нам пробираются, заражают всех… Их зверье ползет всякое. И всюду ползет, эти прорехи могут везде встречаться, по всей земле. Но самая большая здесь.

Егор топнул ногой.

Похоже. На правду. Будильники умеют убеждать. Они, эти ученые, хотели как лучше. Построили Нижнее метро, запустили его, оно заработало. Но не так, как они хотели. Это привело к катастрофе. Китайский мир ворвался в наш и изуродовал его…

А вдруг и наш мир тоже? Проник в чужое пространство? Туда, к ним?

Я представил, как какой-нибудь наш коркодил с северных болот прорвался в их мирные воды и не нашел себе в них врага, размножился в сытных мутных заводях, сожрал тамошних… каких-нибудь коркодилов и зажил хорошо. Его стало много, и китайцы, прежде любившие плескаться на своих безопасных отмелях, попали в сложное положение. Потому что коркодил за день троих слопает.