— Окей, — сказал Монет. — Просто проверка.

Пассажир снова склонил голову к окну. Тем временем, предполагаемый пункт назначения его пассажира, Уотервиль, проскользнул мимо и остался позади, в дожде. Но Монетт этого не заметил. Он все еще был в прошлом.

— Если бы все ограничивалось только бельем и игрой в обычную лотерею, ущерб был бы намного меньше, — сказал он. Потому что игра в лотерею таким способом, занимает у вас какое-то время. И это дает вам шанс одуматься, вернуться к здравому смыслу, если, конечно, есть к чему возвращаться. Вам надо стоять в очереди, собирать лотерейные билеты и хранить их в своем бумажнике. Потом посмотреть розыгрыш по телевизору или проверить его результаты по газете. Тогда бы все могло быть ок. Если слово ок применимо к ситуации, когда твоя жена ищет приключений на одно место с тупым учителешкой истории и спускает в унитаз тридцать или сорок тысяч, принадлежащих школьной управе округа. Тридцать штук я бы еще мог покрыть. Я бы мог оформить вторую закладную на дом. Я бы сделал это, но не ради Барбары, ради нее никогда…ради Келси-Энн. Ребенку, который только отправляется во взрослую жизнь, не нужна эта протухшая рыба на шее. Реституция — так это называется. И я бы сделал ее, даже если бы мне для этого надо было переехать жить в двухкомнатную квартиру. Понимаете?

Очевидно, хичхайкер ничего не знал о том, что значит быть отцом молодой, красивой дочери, которая вот-вот начнет самостоятельную жизнь, или о том, что такое повторная закладная или реституция. Ему было тепло и сухо в его мире мертвой тишины, и, вероятно, ему там было комфортнее, чем Монету в его мире.

Тем не менее Монет продолжил.

— Дело в том, что существуют более быстрые способы спустить деньги и они так же легальны, как и…покупка белья.

— Они стали покупать такие лотерейные билеты, в которых достаточно было соскрести пленку, чтобы узнать выиграл или нет, не так ли? — спросил священник.

Лотерейная Комиссия называет это Моментальной лотереей.

— Вы говорите так, как-будто сами играли, — сказал Монет.

— Время от времени, — не задержался тот с ответом и эта его откровенность была замечательна.

— Я всегда говорю себе, что если я когда-нибудь вытяну свой золотой билет, то все деньги вложу в церковь. Но я никогда не трачу на игру больше пяти долларов в неделю. А вот теперь он сделал паузу:

— Иногда десять.

Еще пауза.

— А однажды я купил билет за двадцать долларов, когда они только появились.

Но это было временное помешательство. И больше я никогда так не делал.

— По крайней мере, до сих пор не сделали, — сказал Монет.

Священник хихикнул.

— Сынок, я слышу слова человека, который на самом деле обжегся., — вздохнул он.

— Я очарован твоей историей, но не могли бы мы продвигаться вперед немного быстрее? Конечно, моя компания подождет, пока я занят Божьим делом, но вечно она ждать не будет. Полагаю, к ланчу будет куриный салат, обильно сдобренный майонезом. Мой любимый.

— Я почти закончил, — сказал Монет. — Если вы играли, вы знаете в чем суть игры. Вы можете покупать билеты в тех же самых местах, где продают билеты для Пауэрболла и Миллиона Долларов, но вы их можете купить и в других местах — включая места для отдыха на магистрали. Для этого вам даже не надо общаться с клерком; вам их выдут автоматы. Которые всегда зеленые — под цвет денег. Но к тому времени у Барбары уже денег не было — К тому времени, когда она вам все рассказала? — спросил священник с каким-то лукавством в голосе.