— У нее была его чековая книжка.

Дождь усилился. Почти до ливня. Монет автоматически снизил скорость до пятидесяти, тогда как другие машины беспечно проносились мимо в левом ряду, и каждую сопровождало целое облако брызг. Пусть несутся. У него была длительная безаварийная карьера водителя и его работа- продажа книг из лучшего осеннего списка всех времен (не говоря уже о лучшем весеннем списке и нескольких летних списках с сюрпризами, которые в основном состояли из поваренных книг, книг по диетологии и множества экземпляров книг о Гарри Поттере), и он хотел продолжать в том же духе.

Хичхайкер справа от него едва заметно пошевелился.

— Уже не спишь, приятель? — спросил Монет. Вопрос был вполне естественным, но бесполезным.

Хичхайкер извлек из своих недр какой-то комментарий, по-видимому, он не был нем. Короткий, вежливый, и что лучше всего — не вонючий.

— Значит не спишь, — сказал Монет и снова сосредоточился на руле.

— На чем я остановился?

На белье. На нем он остановился. Он все еще видел его. Оно копилось как поллюция тинейджера… Затем было признание в растрате: эта поражающая воображение цифра. Поразмышляв о том, насколько велика вероятность того, что она лжет, по какой-то непонятной ему сумасшедшей причине (но здесь итак все было одним сплошным сумасшествием) он спросил ее — сколько денег осталось, на что она ответила, все тем же спокойным и полубессознательным тоном, что на самом деле там уже ничего не осталось, хотя, как она полагала, она могла бы получать еще. По крайней мере, в течение какого-то времени.

— Но скоро все выплывет наружу, — сказала она. — Если бы дело было только в этом бедном, старом, глупом Вике, я бы могла продолжать делать это вечно, но на прошлой неделе приезжали государственные аудиторы. Они задавали слишком много вопросов, и сделали копии отчетов. Скоро все закончится.

— И я спросил ее, как она умудрилась потратить больше сотни тысяч долларов на панталоны и пояса для чулок, — сказал Монет своему молчаливому пассажиру.

— Я не был зол- по крайней мере в тот момент. — Думаю, я был слишком шокирован и мне на самом деле было любопытно. И она ответила, в той же самой манере, что и раньше, не стыдясь, и не бравируя, как будто со мной говорил лунатик:

— Ну…мы пристрастились к лотерее. Мы думали, что если выиграем, то сможем вернуть деньги.

Монет сделал паузу. Он смотрел на двигающиеся туда-сюда на лобовом стекле дворники. Он на мгновение представил себе, как поворачивает руль вправо и направляет машину в одну из бетонных опор эстакады, которая была прямо перед ним. Но отверг эту идею. Позже он скажет священнику что не решился на это отчасти из-за той установки, которую получил в детстве по вопросу самоубийства, но главной причиной было желание прослушать альбом Джоша Риттера еще хотя бы один раз, прежде, чем отправить себя на тот свет.

К тому же, он был теперь не один.

Вместо того, чтобы совершать самоубийство (взяв с собой своего пассажира) он поехал под эстакаду на стабильной средней скорости в пятьдесят километров в час в течение может быть двух секунд ветровое стекло было чистым, но затем дворникам снова нашлось чем заняться) и продолжил свой рассказ.