– СШКЭ? Вообще ни о чем…

Синапсы заскрежетали в мозгу Джо, ловя искру.

Он посмотрел на буквы.

Попытался не выпустить ощущение триумфа наружу.

– Местная школа. «Средняя школа короля Эдварда».

– Так мы двигаем туда?

– Ты спрашиваешь или утверждаешь?

– Джоуи, это твое шоу.

Он посмотрел на останки своего проводника-подростка.

– Тебе норм, что твое тело просто гниет здесь? Невозможно сказать, когда его найдут. Вряд ли этот дом скоро выставят на продажу.

Дейзи-Мэй фыркнула.

– В фильмах вечно нудят насчет упокоения мертвых; мне же вообще похер. Если какой-то кретин найдет кучку старых костей, я не оживу. А вот узнать, как я умерла? Это дело.

Джо был рад, что наконец-то может отвернуться от тела.

– Тогда мы идем в эту школу. Лучше быть настороже. Не помню почему, но от этого названия плохо пахнет.

– Похоже, я умерла в темной каморке, связанная и с заткнутым ртом, – заметила Дейзи-Мэй. – Думаешь, может быть хуже?

Джо улыбнулся, словно вспомнил, что такое сочувствие.

Если за сто сорок восемь лет своего правления Герцогиня и стала в чем-то экспертом, так это в подгонке правды.

Или во лжи, если вы настаиваете на грубом варианте.

Это не означало, что ей нравится лгать, но в Загоне правда была стратегическим ресурсом, подлежащим распределению. Раздай слишком много, и у душ под ее началом разболеются животы. А уж Джо Лазарусу правда определенно противопоказана.

Нет, пусть он лучше верит, что его главная цель – раскрыть загадку собственного убийства, и именно поэтому она отправила его на Почву. Так лучше и для девушки; у нее есть планы на Дейзи-Мэй, большие планы, и у них нет шансов принести плоды, пока Лазарус не сделает то, что от него требуется. Забавно, но ложь всегда расписывалась как грех в библейских россказнях, хотя зачастую она – единственный способ сделать истинно хорошее дело.

Герцогиня откинулась на спинку кресла; хрустнула кожа. Стакан виски успокаивающе холодил руку. Часто ей было достаточно налить виски, взять стакан в руку – и отказаться попробовать. Это было то, в чем Герцогиня эпически не преуспевала на Почве, и сейчас она наслаждалась ощущением власти, которую приносил собственный отказ, ощущением контроля над своей судьбой.

«Ха». Наверняка Всемогущий усмехнулся, услышав эти мысли.

В комнате послышалась хрустящая трель, будто звонок телефона из 70-х, пропущенный сквозь эхо-камеру. Герцогиня опустила стакан на стол (убедившись, что влажное дно встало на стеклянную подставку) и уставилась на черный с золотом телефон, стоящий перед ней. Она попыталась вспомнить, когда последний раз слышала его звонок.

Она сомневалась, что вообще когда-либо его слышала.

Сообразив, что уставиться на телефон не то же самое, что ответить на звонок, Герцогиня сняла трубку с рычага.

– Да?

– Привет, твоя светлость. Как дворец?

«Мейбл».

Она давно не слышала голоса оружейницы, но от этого тембр ее голоса – эта подчеркнутая западноанглийская картавость – не становился приятнее.

– С твоего ухода особо не изменился. Послежизнь продолжает крутиться. – Герцогиня подняла стакан, взболтнула виски. – А как идет окультуривание дикарей?