– Сходится, да? – сказала Дейзи-Мэй. – Тот парень, Пит, говорил об этом на похоронах. Вы, ребята, и Клэр, вы были друганами.

– По-видимому, еще со школы.

Дейзи-Мэй ткнула пальцем в фото.

– Блин, вы с Питом прям бойскауты. В моей школе такую парочку пацанов сразу бы распяли. Единственный дискуссионный клуб, который у нас был, это когда парни пытались скостить себе срок в колонии для несовершеннолетних.

Джо раздраженно оскалился, ткнул бесформенным кулаком прямо сквозь шкафчик.

– Вся эта хрень – словно ходишь по чужим воспоминаниям. Сначала ничего не понимаешь, а когда поймешь, хочешь вернуться обратно.

– Это послежизнь, Джоуи. Раньше привыкнешь, счастливее будешь. Ты видел, чтобы я хныкала просто потому, что нашла свою кучку кожи и костей в той каморке? Сейчас важно только одно: навести в этом дерьме порядок.

Через несколько секунд блужданий Джо сообразил, что чувствовать запах можно и без носа из плоти и крови. Если снаружи, у главного входа, он чуял едва заметный запах крови и отбеливателя, школьные коридоры его юности были большой дозой прошлого: пот, пища, дезинфектант и плесень заражали его тем же ощущением смутной тревоги, будто что-то происходит на обочине, хотя он этого не видит.

Затем на одной из этих невидимых обочин произошло столкновение.

– Ты это слышала? – спросил Джо, резко разворачиваясь.

– В тихой школе хлопнула дверь? – ответила Дейзи-Мэй. – Ага, блин, слышала.

Оба осторожно двинулись в обратную сторону. Приглушенного зеленого сияния табличек эвакуационных выходов в коридоре хватало, чтобы осветить их путь; воздух похрустывал, будто нечто ожидало разрешения взорваться.

Еще один гулкий удар, на этот раз громче.

– Это в туалете, – бросил Джо, переходя на бег.

– Откуда ты знаешь?

– Я помню, где тут туалеты.

– Знаешь, некоторых людей из Отряда отправляют на посты в Нью-Йорке, – сказала Дейзи-Мэй, когда они завернули за угол, а потом с трудом затормозили перед мужским туалетом. – А мы носимся вокруг школьных сортиров… Просто горшок дерьма.

Джо, не обращая на нее внимания, сделал шаг к двери в туалет. Рябой деревянный порог не давал ей закрыться, и пока Джо осторожно подходил к двери, волоски на его шее встали дыбом, будто что-то знали.

– Ага, я тоже чувствую, – прошептала Дейзи-Мэй. – Входим осторожно, да?

Они подобрались вплотную к двери, у Джо крутило в животе.

– Здесь что-то неладно, – прошептал он.

Дейзи-Мэй обернулась и шикнула на него.

Они постояли у двери.

Переглянулись.

И вошли внутрь.

Дежурное освещение часто мигало красным, в окно просачивался рубец лунного света.

Спиной к ним стоял мальчик, согнувшийся над раковиной. На нем была школьная форма, видавшая лучшие дни; некогда белая рубашка посерела от плесени, штаны истрепались и сползли.

«Поздновато, чтобы бродить по школьным коридорам, – подумал Джо. – Занятия окончились несколько часов назад».

Мальчик замер, словно услышал мысли Джо.

И обернулся.

На вид Джо дал бы ему лет двенадцать. Кожа мальчишки была фарфорово-белой, тело дергалось тысячью микродвижений, как кукла в руках неумелого кукловода. Левый глаз смотрел на них – чего нельзя было сказать о правом, поскольку из него росла коричневая лоза, тянущаяся из глазницы и обвивающая макушку. Руки мальчика были колонизированы тем же образом; казалось, будто он уснул, а потом оказался в сказке братьев Гримм.