От упрямых глаз моих прогнать.
Собирает бережной рукою
Лепестки неконченых поэм.
И полна бессильною тоскою,
И укор в глазах глубок и нем.
Плачет надо мной, совсем погибшим,
Сброшенным в бездарнейшую грусть...
А себе я снюсь бездомным нищим
И чему-то страшному смеюсь.
И всю ночь летят куда-то птицы,
И не знаю, как она близка.
Безнадежно опустив ресницы,
Я зову ее издалека…
После такого, наверно, легко умирать, правда?
- Хорошее стихотворение, - согласился Лев Алексеевич.
- Зацепило ведь?
- Пора работать. Передохнули?
- Да подождите вы! Куда вы вечно торопитесь? Пора, пора! На кого не посмотри – всем пора! Куда вам пора? Одна я никуда не тороплюсь.
- Я не тороплюсь, но придет ваша мама...
- Не бойтесь, она улетела. Никто не придет. Да не бойтесь же меня! Глядите так, будто я вас раздеть собираюсь!
- В мыслях не имел.
- Все нормально?
- Вполне.
- Тогда теперь ваша очередь. Почитайте мне.
- Стихи? Но я не знаю ни одного стихотворения.
- А знать не надо. Видите на полке книгу?
- ... Эта? Бодлер?
- Ага. - Приготовившись слушать, Кристина закрыла глаза. - Обожаю! 0ткрывайте на закладке и читайте.
- Предупреждаю, из меня плохой чтец.
- А там и стишок не очень.
Поправив очки. Лев Алексеевич нашел нужную страницу.
- «Падаль»? - Доктор замешкался. - Это?
- Это, это. Читайте.
- Вы помните ли то, что видели мы летом?
Мой ангел, помните ли вы
Ту лошадь дохлую под ярким белым светом,
Среди рыжеющей травы?
Полуистлевшая, она, раскинув ноги,
Подобно девке площадной... Гм, гм...
Лев Алексеевич искусственно раскашлялся.
- Может быть, довольно? - спросил он, резко сдернув с носа очки.
- Спеша на пиршество, жужжащей стаей мухи над мерзкой грудою вились, - подхватила Кристина:
- И черви ползали и копошились в брюхе
Как черная густая слизь...
Все это двигалось, вздымалось и блестело,
Как будто вдруг оживлено,
Росло и множилось чудовищное тело,
Дыханья смрадного полно.
Кристина умолкла с умиротворенным выражением лица.
- ...Вас это цепляет? - спросил Лев Алексеевич.
- А что, прикольно.
- Первое стихотворение мне понравилось больше.
- У Роальда – о смерти, а здесь – просто о жизни,
- Вам не кажется, что у вас несколько превратный взгляд на жизнь, Кристина?
- Нет.
- В конце-то концов! - повысил тон доктор, поставив руки в боки. - Сколько можно заниматься самоедством?! Полагаете, у здоровых людей все хорошо?! Только вам плохо?! На того же Бодлера, между прочим, поболее вашего свалилось! А на этого Мандельштама?! Полагаете, отворачивают нос только от вас да мусорного ведра?
- Да, - упрямо кивнула Кристина. – От меня и... да.
- Послушайте, дорогая моя, жизнь устроена совсем не так, как вы ее придумали. Здесь никто не катается в масле и сахаре, никто. Все чего-то ждут, чего-то хотят, добиваются, а в результате просто умирают, и на этом заканчиваются все ожидания.
- А ждут чего?
- Да кто как. Один выпивки ждет, другой обеда, третий, вон, наступления вечера, чтобы урны считать. Разница в том, что одни терзают себя, как вы, а другие терпят или вовсе не замечают. В основном, результат, поверьте мне, один и тот же. Кто-то и часу не просидит, а кто-то годами будет высиживать свое счастье. Ждать!