– Заткнулся бы! – рявкнул на него Дикран-старший. – Убийца моего сына!

– Формулировка не совсем верная, учитывая, что он жив, – поправил ректор. – Да и кто ему виноват? Не бросился бы Клариссу защищать – сейчас бы тут Реокки всем семейством вопили. Кстати, его порыв мне явно намекнул, что мне следует уступить и больше не называть эту девушку своей невестой.

Мать Сата уселась на край кровати и бесконечно гладила сына по волосам. Однако собралась она довольно быстро, а заговорила тихо, пытаясь не коситься на меня:

– Нам эту невесту уже не надо уступать, уволь, дорогой деверь.

– Отчего же? – ректор над ней посмеивался. – Не вы ли последние недели мне все сознание вынесли упреками? Мне процитировать про старика, заграбаставшего себя юную красавицу и сравнение моей родовитости с Сатовой? Я вот как раз позапрошлой ночью и имел счастье сравнить. Ты была права, дорогая невестка, все восемьдесят его преимуществ передо мной имеют место быть…

– Прекрати, – госпожа еще сильнее понизила голос: – Боюсь, мы не настолько родовиты, чтобы женить сына на Великой Змее.

Приплыли. Как-то мы с Сатом не можем на один уровень попасть – то я до него недотягивала, то он до меня недопрыгивает. Смешно только, что они полагают меня глухой, раз продолжают шептаться.

– Дорогой брат, – отец Сата склонился к ректору ближе. – И мы отмежуемся, и тебе советуем… Великая Змея вернется только для того, чтобы пожрать свое потомство!

Ректор посмотрел на меня прямо, долго размышлял, а потом заговорил отчетливо, как будто примерял на себя роль моего адвоката:

– Я думал об этом. Кларисса здесь уже несколько месяцев, но пока ни одного мертвого дракона. Как-то даже наоборот – она защищала и Сата, и Данну, и Лайну, как будто вообще не отдавала себе в том отчета. И, если придираться к теоретическим формулировкам, драконы – лишь какой-то эволюционный этап, а не прямое потомство. Прямые ее потомки – змеи и есть. И – клянусь, видел своими глазами – она если и не пожирала их, то вполне преспокойно уничтожала. Правильно ли мы понимаем предсказание? Клятые кикиморы, она ведет себя так, как мираши! То есть хорошо относится к тем, кто хорошо относится к ней!

– Не мираши, – я осмелилась вставить ремарку. – Вообще-то, так ведут себя все нормальные люди, – тяжело вздохнула и добавила: – Хотя драконам не понять.

Ректор продолжил еще вдохновленнее:

– Примем как данность! И боюсь, что это означает необходимость срочного совета всех эйров. Мы должны сами решить – готовы ли показать Великой Змее, что плохо к ней относимся?

Я уже присела и выкрикнула:

– Ради бесов, перестаньте меня так называть! Вы генетику преподаете, а не старые байки! Я просто… генетическое отклонение!

И ректор миролюбиво перефразировал:

– Готовы ли эйры заявить, что не уважают это Генетическое Отклонение?

Дикраны теперь дружно посматривали на меня, не спеша делать выводы. Только Сат пока силился с трудом повернуть голову в мою сторону – и это требовало от него слишком больших усилий.

Но внезапно все вскочили на ноги, а я не поняла причину ажиотажа до того, как прозвучало обращение: