– А мне-то что за то будет? Вы уж сейчас, Петр Лазаревич, растолкуйте. Слову вашему, знаю, верить можно. Только оно высказано быть должно. А то какой же это договор?

Гришка заискивающе поглядел на Пороховицкого.

– Ну коли Вайсман с их шайкой выдашь, десять лет каторги в Омской губернии получишь. Режим там нестрогий. Глядишь, и воровать перестанешь…

– Нет, Петр Лазаревич. За такую информацию на десять лет меня упечь хотите? Да я за десять лет стариком там стану. На кой мне такая договоренность? – Гришкино лицо приняло обиженное выражение.

– Ты еще и торговаться! – взорвался Пороховицкий.

– А коли пришли вы ко мне сами, так вам шибко надо то, что просите.

– Так и быть, пять лет. Обещаю тебе, Гришка. При свидетелях обещаю.

Обер-полицмейстер призвал к себе смотрителя. Никита Артемьевич с готовностью подоспел к стулу начальника.

– Ну вот это ужо другой разговор. Но тут еще одна загвоздочка выходит. Не все я и сказать-то могу. Про Змея, да, знаю. Про Капитолину знаю. А Крестовый… Он, к примеру, всегда по марухам своим на Хитровке околачивается. А их у него!.. Сколько девок, да и по всей Москве. Надо будет самому, и не сыщешь его.

– А Вайсман? – Пороховицкий не спускал глаз с заключенного.

– А что Вайсман? Капитолина-то? В доме Завьяловой она часто бывает. Там комнаты потайные имеются. Так вот в этих комнатах ее и найдете. В первом этаже. Неприметные такие со взгляду, – арестованный замолчал, ожидая, что скажет ему обер-полицмейстер.

Тот поднялся со стула и прошелся по комнате.

– Так-то это лучше. А теперь Змей…

– Змея у Рычковой найдете. Знаете, вдова безглазая. Она ему комнату сдает. Майдан у нее постоянный. Вот Змей там и бывает. Про остальных, как на духу говорю, Петр Лазаревич, не знаю. Хоть пытать прикажите!

Обер-полицмейстер развернулся и, не глядя на арестанта, направился к выходу. Перед самой дверью он на мгновение приостановился.

– Коли обманул ты меня, ох и разозлишь!

Взгляд Петра Лазаревича на секунду задержался на Гришке.

– Обижаете, начальник. Какой мне резон врать? Знаю, с кем связался…

Пороховицкий не дослушал заключенного. Поспешно перешагнул порог, а следом за ним ринулся и Никита Артемьевич.

– Я смотрю, ты не только с «наганом» лихо управляться умеешь. – Лиза лукаво улыбнулась, а затем, упершись руками в широкую грудь Мартынова, слегка отстранилась от него. – Женщин тоже обхаживать научился.

Голова у девушки немного кружилась. Шутка ли! Первый поцелуй в жизни. Да еще с таким красавцем. Грудь под платьем с открытым вырезом бурно вздымалась от сбившегося дыхания.

– Какие женщины, Лиза? Бог с тобой!

Мартынов попытался было вновь заключить ее в объятия, но Лизе удалось ускользнуть. Продефилировав по комнате, она легко опустилась в кресло и поправила сбившуюся прическу. Мартынов откровенно любовался ею, стоя на фоне окна в распахнутой на груди рубахе.

Был один из тех редких случаев, когда им удалось остаться наедине. Капитолина уехала к Завьяловым встречаться с ростовщиками, Крестовый и Евстафий отправились на дело, а Змей и Поликарп вообще пропадали неизвестно где. Медвежатник предпочитал не светиться и отлеживаться в каком-нибудь надежном месте, пока не наступала пора вновь браться за ремесло. Змей же, будучи по роду основной квалификации маравихером, частенько трудился в одиночку. Или кутил.